Немые и проклятые
Шрифт:
— Вы все такой же, — сказал Фалькон. — Хотя я удивился, увидев вас. Не знал, что вы еще пишете статьи. Думал, работаете редактором.
— Когда сообщили про Монтеса, я мог прислать сюда кого-нибудь, — признался Гусман. — Но потом услышал, что проводить расследование будете вы, и вдруг решил, что пора познакомиться с Хавьером Фальконом.
— Вы помогли мне в расследовании, так что я очень рад вашему решению.
— Странная какая-то эта фраза в записке Веги. Почти как стихи. В ней есть чувство. Похоже на угрозу с того света, — будто думая вслух, сказал Гусман. — А почему вы так уверены, что я прав насчет даты?
— Помимо связи с Южной Америкой, — сказал
— И что, вы считаете, хотел Вега сказать этой запиской?
— Это конечно же не самоубийство, и Вега хотел, чтобы его смерть расследовали как убийство, а его тайны раскрыли и сообщили миру.
— И где теперь ваша теория про Карвахаля, русских и Монтеса?
— Это вы о чем?
— Вы, кажется, думали, что Монтеса спровоцировало ненамеренное давление с вашей стороны, упоминание Карвахаля и русских, Зеленова с Ивановым. Этого было достаточно, чтобы подтолкнуть его к краю. Или он связал эти имена с расследованием дела Веги и как раз это убедило его, что вы о чем-то догадались?
— Подождем ответа из ФБР. Если у Веги было уголовное прошлое, это может означать, что он имеет отношение к самоубийству Монтеса.
— Если он чилиец, то, скорее всего, недовольный сторонник Пиночета, — сказал Гусман. — Таких было немало среди членов Партии свободы — экстремистской правой организации, которая стремилась дестабилизировать правление Альенде с того момента, как он победил на выборах. Многие ее члены творили гнусные дела, до и во время переворота: похищения и политические убийства за границей в рамках операции «Кондор», убийства и пытки на родине, взрыв автомобиля в Вашингтоне, — и они считали, что их обделили вниманием и они заслуживают большего. Они остановили разгул коммунизма на задворках Америки и считали, что их нужно за это достойно наградить. Но вы сказали, Вега собирал материалы о системе правосудия и Гарсоне. Похоже, он собирался исповедаться.
— Скорее, выступить свидетелем по громкому делу, — возразил Фалькон. — Похоже, в конце прошлого года с ним что-то случилось. Что-то личное, что изменило жизнь и его самого. Он страдал от приступов паники…
— Может быть, у него была мания преследования? Люди часто считают себя более значительными, чем они есть на самом деле, — сказал Гусман. — Генерал Мануэль Контрерас, бывший глава тайной полиции, сейчас в тюрьме, Пиночет его красиво сдал. Что-нибудь произошло? Нет. Администрация Клинтона в девяносто девятом опубликовала документы по перевороту в Чили — нет. Еще больше материалов обнародовано непосредственно ЦРУ в двухтысячном. И что? Мы увидели правосудие в действии? Преступники наказаны? Нет. Ничего не произошло. Так уж устроен мир.
— Но что могло произойти? Кто должен ответить?
— Есть несколько человек из ЦРУ, которые должны до сих пор просыпаться в холодном поту, и есть мой старый друг, князь Тьмы — сам доктор К.. [30] Он был государственным секретарем и советником Никсона по вопросам национальной безопасности. В Чили ничего не происходило без его ведома. Если кто и должен отвечать, так это он.
— Ну, если бы вам удалось его обвинить, вы вошли бы в историю, — сказал Фалькон. — А если Вега собирался это сделать, должно быть, нашлось много желающих его убить?
30
Доктор К. — Генри Киссинджер.
— По моему опыту, если в ЦРУ решили, что он опасен для их имиджа в глазах общественности, они бы сделали все, чтобы его смерть была похожа на самоубийство, — поделился Гусман. — Его американские соседи, они что из себя представляют?
— Он архитектор, работает на Вегу, она фотограф. Именно ее фотографии помогли нам узнать о душевном кризисе Веги. Такая у нее специализация — запечатлевать моменты наивысшего проявления отрицательных чувств.
— Да, неплохое прикрытие, если нужна о ком-то информация.
— У них подлинные биографии, проверено, — подтвердил Фалькон. — Они даже были подозреваемыми в США, в деле о расследовании убийства любовника жены. Обвинений не предъявлено.
— Даже безупречное прикрытие — настоящая биография — часто дурно пахнет, — сказал Гусман. — У всех нас есть что-то уродливое в укромных уголках.
Фалькон поднялся и принялся ходить по комнате. За час все так усложнилось. А у него не было времени, ему постоянно не хватало времени.
— Если это какая-то разведывательная операция, — предположил он, — и Крагмэнов вынудили работать, значит, должен существовать сговор между ЦРУ и ФБР. А мы запросили в ФБР информацию по Рафаэлю Веге.
— А ничего другого вам не остается, — сказал Гусман. — И потом, совершенных организаций не существует. Полагаю, о запросе узнают немногие. ФБР занято борьбой с терроризмом. А Рафаэль Вега — так, инцидент местного масштаба. Возможно, это вообще неофициальное дело.
Фалькон подошел к телефону и начал набирать номер.
— Поговорю еще раз с Марти Крагмэном, — сообщил он Гусману. — Попробую подобраться к нему с другой стороны.
— Но вы пока ни в чем не уверены.
— Понимаю, но времени нет. Начинать нужно сейчас.
Крагмэна не оказалось ни дома, ни в офисе, а мобильный был выключен. Фалькон швырнул трубку.
— У Крагмэна есть слабость, — сказал Фалькон. — Его жена — красивая женщина гораздо моложе него.
— А он ревнив?
— Это его слабое место, — ответил Фалькон. — Способ к нему подобраться.
— Все это не будет стоит и гроша, если вы не получите подтверждение личности Веги из ФБР, — предупредил Гусман. — Так что до тех пор ничего не предпринимайте. А пока, если думаете, что это может помочь, я выложу текст его записки на файл Сообщества чилийских эмигрантов здесь и в Англии, посмотрим, что они на это скажут. А если вы получите положительный ответ, если он был чилийцем, военным или из тайной полиции, у меня есть люди, которые помогут восстановить его биографию. Я также напишу статью о Монтесе, о первом самоубийстве старшего офицера управления. Это будет нечто вроде некролога с указанием его крупных дел и особым упором на скандал с Карвахалем. Я подчеркну, что вы тщательно изучаете карьеру Монтеса.