Ненасытное море

Бердникова Татьяна Борисовна

Раздражение вызывала и мысль о вероятной необходимости вернуться на старую дорожку – противостояние с мокоем вряд ли могло обойтись без случайных жертв.

Еще менее приятен был тот факт, что на следующее утро Доминик намеревался известить обо всем своего брата и еще одного человека, которого видеть Молле не хотел. Его мнением, впрочем, не интересовались.

Мужчина поморщился и наконец закрыл глаза, заставляя себя немного расслабиться – завтра день, скорее всего, предстоял непростой и следовало хорошенько выспаться.

Все случилось, когда он начал

засыпать. Когда Морфей, явившись из своего царства, мягко поманил его в объятия небытия, когда тело и сознание накрыла сладкая нега, и даже какой-то смутный сон уже заворочался на горизонте.

– Ссвобода!

Он вздрогнул и открыл глаза. Он знал этот голос, знал его слишком хорошо, чтобы усомниться и совсем не был рад слышать его вновь.

Арчи нахмурился и потер переносицу. Конечно, можно было списать все это на метания взбудораженного сознания, на ошибку… По крайней мере, сделать это очень хотелось.

– Сспассибо… – на сей раз голос прошелестел, как вздох ветра, пронесся по комнате, и обеспокоенный мужчина против воли коснулся пальцами виска. В прошлый раз эта тварь зиждилась у него в сознании, в душе, в прошлый раз отвечал он ей мысленно… что же происходит теперь?

Молле медленно перевел дыхание и, спустив с кровати ноги, сел. Спать расхотелось совершенно, мыслей было слишком много и, говоря начистоту, он сам не знал, что мешает ему сейчас же пойти и разбудить Доминика, чтобы сообщить о зове морской твари.

– Где ты? – полушепотом произнес он, озираясь с напряженным вниманием. Откуда звучал голос, понять возможным не представлялось.

– Зздессь… – прошелестел ответный вздох: тень все-таки услышала его, – Вссегда здессь… ты оссвободил!.. Персстень… Ссокровищща…

– Иди к черту! – огрызнулся мужчина все так же вполголоса и, безумно желая заткнуть уши, вновь упал на кровать, укрываясь с головой одеялом. Голос снаружи еще продолжал что-то шипеть, шелестеть, но он его уже не слушал. Главный ответ он получил – на сей раз мерзкая тень обитала не в его душе, не в его теле, она звала его снаружи, а это значило, что опасность не столь велика, как он уже начал подозревать. Сопротивляться на этот раз ему будет легче. Да и сами слова всерьез он не принял – тварь всегда любила лгать, провоцировать и верить ей мужчина давно уже перестал.

…

Утром он был мрачен и вял – толком выспаться все-таки не удалось. Времена, когда он был способен обходиться без сна несколько суток, поддерживаемый лишь железной волей, когда он мог идти днями и ночами напролет, совершать безумные поступки и вытворять жестокие вещи, давно миновали, остались в прошлом. Сейчас Арчибальд поставил себе за правило каждую ночь хорошо высыпаться, чтобы каждый новый день встречать свежим и бодрым. Сейчас ему не хотелось быть жестоким, а значит, хорошее расположение духа должно было стать нормой жизни.

Но сегодня это правило оказалось нарушено.

Он проснулся излишне рано, на скорую руку умылся, и сидел теперь за столом на кухне, безразличным взглядом следя за готовящим кофе Домиником. Есть с утра или нет, ему было все равно. Рассказать о ночном происшествии он еще не успел – он вообще не обмолвился ни единым словом ни с хозяином квартиры, ни с заглянувшим к нему с утра Дереком, и ответы на закономерные вопросы ограничивал хмыканьем и улыбками.

Конте закончил возню у плиты и, растянув губы в приветливой улыбке, водрузил перед ним на стол довольно крупную чашку с кофе.

– Держи, – бизнесмен усмехнулся; в зеленовато-голубых глазах его заплясали веселые искорки. Сам Ник с утра уже успел позвонить на работу и предупредить о своем вероятном отсутствии, получил уверения помощника в том, что без него ничего не развалится, и теперь чувствовал полное довольство жизнью. Одет он был по-домашнему – в легкую рубашку с расстегнутым воротом и мягкие штаны, не причесан, небрит, и сейчас совсем не походил на «всесильного» Конте, как называли его порой.

– Может, после этого ты скорее проснешься. А то выглядишь так, будто всю ночь только и делал, что сидел, да злился на меня!

– Причем здесь ты? – Молле впервые подал голос за утро, и сам удивился тому, до какой степени он хриплый, – Не все на свете вращается вокруг тебя, Ник. Бывает и иначе.

– Это как же? – мужчина, поставив на стол еще одну кружку с кофе, сел напротив собеседника, – Бывает, плохие сны снятся?

Арчи сделал презрительное движение рукой – отвечать ему не хотелось.

– Ты уже позвонил Дику и Ежу?

Мужчина пожал плечами – с его точки зрения, звонок не был чем-то сверхнеобходимым.

– Пока нет, решил для начала позавтракать. Да, кстати, хочешь булочку?

Альфа отрицательно мотнул головой, и бизнесмен, встав и взяв из хлебницы булку для себя, продолжил:

– Дик сейчас у своей очередной пассии, ему нет смысла звонить слишком рано, тем более, что у всех нормальных людей этот день – выходной. Ну, а Карл… – он на секунду замялся, потом вздохнул, – Ему сейчас позвоню. Только будь готов, что он тебе не обрадуется.

– Мне плевать, – холодным тоном отозвался Арчибальд и сделал большой глоток кофе. Ему на самом деле было плевать, обрадует его визит Карла Ежа или же тот будет рассержен, ему были безразличны мысли этого человека и его реакции на все случившееся. Сообщить ему, как и Ричарду, было идеей Доминика, которую сам Альфа не слишком одобрял. Его задачей было поведать о происшествии собственно Конте, а уж в остальном обсуждении он бы и вовсе предпочел не участвовать. Как жаль, что позволить себе этого не мог.

Собеседник несколько секунд смотрел на него, затем неожиданно ухмыльнулся и, взяв с подоконника мобильный телефон, принялся искать там нужный номер.

– А ты стал менее диким, Хищник, – пробормотал он, в раздумье листая туда-сюда записную книжку телефона. Номер Карла, вообще говоря, стоял у него на быстром вызове, но мужчине хотелось потянуть время.

Арчибальд, названный еще одним своим прозвищем, тем самым, что получил в тюрьме, медленно поставил чашку на стол и с вежливым вопросом изогнул бровь.