Ненасытные
Шрифт:
– Проходите, милочка, не стесняйтесь, будьте как дома, – ворковал депутат, сопровождая даму в помпезный холл с шарообразной хрустальной люстрой. Взял ее под локоток и повел в смежную «французскую» гостиную. Там было нарядно: милые креслица, канапе, вычурные светильники, картины импрессионистов на стенах. Охранники остались на улице. Входить в дом им, должно быть, не возбранялось, но только по уважительной причине.
– Не могу поверить, вы здесь живете? – восхищалась дама, с восторгом созерцая картины, отдельные из которых составили бы честь пусть не Лувру, но второразрядному парижскому музею.
– Ах, дорогая, вы даже представить не можете, как одиноко в этих хоромах… – сетовал депутат, усаживая даму на канапе и ненавязчиво снимая с нее куртку. – Снимайте свою шкурку, солнышко, снимайте, здесь достаточно тепло. Сижу тут один, понимаете, как канарейка в клетке, поговорить даже не с кем – не с этими же пнями разговаривать, которые положены мне по статусу… – Он снял пиджак, расслабил галстук и присел рядом с дамой, которая смотрела на него со смесью благоговения и страха. Она целомудренно свела коленки. – Расслабьтесь, милочка, расслабьтесь, почему вы такая зажатая? – вкрадчиво бурчал хозяин особняка. – Я вас не обижу, мы просто немного поговорим, чего-нибудь выпьем – вы же не против чего-нибудь выпить? – От близости аппетитной фигурки у депутата туманились очи, учащались дыхание с сердцебиением.
– Ой, а как я выпью, если я за рулем? – вспомнила девушка.
Депутат засмеялся.
– Какая, право, ерунда. О чем вы, дорогая? Ну, если хотите, мои люди отвезут вас домой. Договорились?
– Правда? – Девушка колебалась, разрывалась между врожденной скромностью и «естественным» поведением. Это не могло укрыться от наметанного глаза соблазнителя.
– Шампанское, мартини? Может, водка, текила?
– Ой, мне, пожалуй, немножко мартини с тоником, если не сложно…
– Отличный выбор, милая, – похвалил депутат. – Впрочем, достаточно предсказуемый. – Он добродушно засмеялся, с сожалением оторвал потеющую ладонь от женской коленки и зашагал к зеркальному бару, где занялся приготовлением напитков. А девушка продолжала с любопытством озираться.
– А вы не женаты, Дмитрий Евгеньевич?
– Ни в коем случае, милочка, – засмеялся депутат, гремя посудой. – Одинокий, как перст. – Он сокрушенно вздохнул. – Так и не нашел свою вторую половинку. Да и некогда, знаете, этим заниматься – постоянно в разъездах, важные государственные дела, встречи с избирателями, постоянно приходится кого-то наставлять, отчитывать…
– Как я вас понимаю… – скорбно вздохнула девушка. – Как я вам сочувствую… Я тоже такая одинокая, постоянно в работе, просто некогда отдохнуть… А скажите, Дмитрий Евгеньевич, мы с вами сейчас одни в этом огромном доме?
– Одни, милочка, – согласился депутат. Он уже возвращался с двумя хрустальными сосудами. В крупном было мартини, в мелком – французский коньяк. – Держите. – Он присел, их бедра сомкнулись. – Давайте выпьем за знакомство и за вашу безграничную привлекательность.
– Ой, вы мне льстите, Дмитрий Евгеньевич, что во мне такого?
– А сейчас мы узнаем, что в вас такого… – пошутил Дмитрий Евгеньевич, наблюдая, как женщина медленно потягивает разбавленный тоником продукт. Он дождался, пока она достаточно отхлебнет, залпом выпил свою дозу, крякнул и поставил рюмку на столик. Депутат с нетерпением смотрел, как женщина допивает вермут. Отобрал у нее бокал. У него уже челюсти сводило от вожделения. Близость красотки пьянила больше, чем коньяк…
Она, похоже, тоже опьянела. Красивые глазки заволокла пелена тумана. Любая блондинка на ее месте давно бы догадалась, что происходит.
– Господи, что я делаю… – прошептала девушка.
– Все отлично, милочка, – уверил депутат. – Ты ни о чем не пожалеешь… – Он с нажимом погладил партнершу по коленке, по бедру, затем пружинисто поднялся, встал напротив и начал расстегивать ширинку. – Ты ведь умная, крошка, да? – похотливо урчал он. – Ты ведь знаешь, зачем ты в доме депутата Государственной Думы… Давай же, поработай, подними хозяйство, так сказать, в удаленном районе…
И выпучил глаза, подавившись своей похотью, когда хрупкий кулачок, оказавшийся вдруг сильным и острым, взорвал ему самое дорогое и прекрасное. Он попятился, согнулся, исторг какой-то сдавленный хрип и с ужасом уставился на женщину в очках. В ее глазах поигрывал ироничный огонек.
– Эх, Дмитрий Евгеньевич, Дмитрий Евгеньевич… – укоризненно покачала головой Ксюша. – Донжуан ты недорезанный. Ты ведь даже имени моего не спросил! Кто же так ухаживает и соблазняет, кобель ты хренов? Думал, влил в приличную девушку бокал мартини – и она уже готова? Лишь бы трахнуть и выбросить, горе-избранник ты наш народный. А зовут меня, между прочим, Ксенией. Ксения Левторович – вам известно это имя в свете некоторых событий, произошедших за последнее время в вашем городе?
Депутат порывался распрямиться, и ему это удалось. Но он тут же получил второй удар от хрупкой девушки. Теперь уже в податливое пузо. Ксюша перестаралась, мужчина отлетел достаточно далеко, споткнулся о бархатный пуфик, повалил длинноногий торшер с тяжелой макушкой, который закачался и разнес практически пополам стеклянный столик.
На подобный грохот Ксюша не рассчитывала.
– Переборщила, – огорченно констатировала она, поднялась и стала разглядывать стонущее тело. Депутат был цел, но набил приличную шишку на затылке, купался в волнах беспамятства и совершенно не имел сил подняться.
– Ты что натворила, сука? – прохрипел он, выпучивая глаза. – Ты не имеешь права…
– Тю? – удивилась Ксюша. – Вы о чем, Дмитрий Евгеньевич? Я похожа на комиссара по правам человека? Это не я, это вы с компанией наворотили тут разной жути, за которую придется ответить.
Покачивая бедрами, она дошла до дверного проема и встала за косяком. С тревожным возгласом: «Дмитрий Евгеньевич, у вас все в порядке?» – в дом ворвался телохранитель-ительмен, повертелся в холле и широким шагом направился к французской гостиной. Его не приглашали, но, видимо, то, что он делал, входило в должностные инструкции. Он вторгся в гостиную, отвесил челюсть, неприятно пораженный представшим беспорядком и задыхающимся хозяином. Уловил движение сбоку, но должным образом не среагировал. Только повернулся, и изящная пяточка с твердой подошвой врезалась охраннику в скулу. Его отбросило на громоздкий трельяж, он оттолкнулся от него, как от мягкой сетки, кинулся в наступление, но снова завертелась исполнительница экзотических танцев, и вторая пяточка вонзилась под губу, свернув носовые хрящи и повредив верхнюю челюсть. Ительмен свалился без чувств.
– Эх, мужчины… – пробормотала Ксюша, склонилась над телом и стала его ощупывать. Пистолет она решила не брать, а вот эргономичный электрошокер, удобно разместившийся в кулачке, ей очень понравился. Девушка переступила через тело и вышла в холл. На шум ворвался второй охранник – громила с физиономией индейца. Он завертелся, как и первый, обнаружил женщину, подобранную на дороге его хозяином. Она умоляюще прижимала руки к груди, а глаза выражали такой неподдельный ужас…
– В чем дело? – рявкнул «индеец».