Ненасытный
Шрифт:
За последние сутки она несчетное число раз пожалела о том, что он нарисовался у двери ее квартиры. Однако он дважды спасал ей жизнь, а она даже спасибо ему не сказала, потому что не нашла слов — тоже мне писательница!
— Извини. Я совсем не хотела, чтобы ты туда шел, — только и сказала она, взявшись за толстенное запястье Аларика. — Не надо.
Его руки застыли на пряжке, не застегнув ее до конца.
— Надо. — Он устремил взгляд на потертый ковер под ногами. — Это мое упущение. Я не должен был забывать про собаку.
—
— Ты-то знала, — с заметным укором произнес он. Ярко-голубые глаза, оторвавшись от ковра, всматривались в нее. — Ты все знаешь заранее.
— Не все. — Мина занервничала под его взглядом. — Очень… выборочно.
— Да. — Он снова отвел глаза. — Ты видишь, как умирают люди, а не собаки.
— Правильно. Только люди. — Мина, задрав подбородок, героически улыбнулась. — Забудь, что я говорила. С Джеком ничего не случится. Он собака-вампирка, ты сам сказал, и может сам за себя постоять. Не ходи, оставайся здесь. Я-то ведь остаюсь.
Он, прищурившись, опять посмотрел на нее.
— Не беспокойся. Хольцман будет тебя охранять, пока меня нет.
— Меня? — Он совсем не так ее понял. — Я не за себя беспокоюсь.
— Со мной ничего не будет, — смутился он. — А собаку вызволить надо.
— Аларик. — Подбородок у нее задрожал, храброе выражение пропало бесследно. — А вдруг это плохо кончится? Я очень люблю Джека Бауэра, но он все же собака, а ты человек.
— Ну и как? — полюбопытствовал он.
Теперь уже Мина не понимала его.
— Извини?
— Как это будет? — Его пальцы снова взялись за работу. — Ты же видишь, да? И думаешь, что я там умру. Бассейн мы уже исключили, что теперь на повестке? То же темное место, где что-то горит?
— Нет, — соврала она. — Ты будешь жить долго и счастливо и умрешь от старости где-нибудь на курорте — кажется, Флорида, Палм-Бич.
Этому заверению противоречили слезы у нее на глазах.
— Все ты врешь, — сказал Аларик, снимая с вешалки свой черный кожан. — Ноги моей во Флориде не будет. Майорка еще туда-сюда, или Антигуа, но не Флорида. Не надо лгать палатинцу, щадя его чувства. Только достоверная информация может его спасти. — Он надел пальто, и голубые глаза еще раз посмотрели на нее сверху вниз. — Никогда больше не лги мне, Мина. Поклянись, что не будешь.
Она смигнула слезы, повисшие на ресницах, и сказала хрипло:
— Ладно. Клянусь. Я вижу тьму, и дым, и огонь. Доволен теперь?
— Вот! — просветлел он. — Другое же дело. — Он хлопнул ее по плечу, постучал себя по груди. — Так и надо, если мы собираемся работать совместно.
— Что? — В горле у Мины саднило от эмоций и от дыма, которого она нанюхалась в кухне. — Я понятия не имею, о чем ты толкуешь. С какой стати нам работать совместно? Если пойдешь туда, то вообще уже никогда не будешь работать —
— Еще чего, — хохотнул он.
— Собака, из-за которой ты жизнью рискуешь, все же моя.
— Э, нет. — Он помотал перед ней здоровенным пальцем. — Если увижу, что ты за мной увязалась, прикую к чему-нибудь наручниками. Так и сделаю, можешь не сомневаться.
— Знаю, что сделаешь. Возьми хотя бы… вот это. — Она сняла со своей шеи шарф и стала обвязывать им его руку выше запястья.
— Ты чего? — Его голос звучал как-то странно.
Так дамы награждали некогда своих рыцарей. Оберег для святого Георгия, идущего на битву с драконом.
Вслух Мина эту лабуду не собиралась произносить. Аларик решит, что она свихнулась, и будет прав.
— Да так, — сказала она, стараясь не показывать ему новых слез. — На счастье. Если ты идешь, все-таки и меня с собой не берешь.
— Иду, конечно. — Мина натянула его рукав поверх шарфа. — И без тебя. Палатинцы своих не бросают, включая собак.
— И вот еще… тоже на счастье. — Мина привстала на цыпочки и поцеловала Аларика в щеку.
Светлая бровь поднялась, маленький рот стал еще меньше. От неожиданности или в знак осуждения?
— Мина Харпер… — Он смотрел на нее очень пристально.
— Что?
— Я тебе тоже оставлю одну штуковину. — Он вложил ей в ладонь что-то твердое. — Пользуйся смело.
Он открыл парадную дверь, огляделся и вышел, плотно затворив ее за собой.
На ладони у Мины лежал деревянный, хорошо заостренный колышек.
Она улыбнулась про себя. Какой же он все-таки… стоит ли лить о нем слезы?
— А, вот ты где. — К ней шел Джон с пустыми молочными контейнерами. — Их надо наполнить святой водой, — объяснил он. — Сделаешь? Просто зачерпни из крестильной купели в церкви.
Мина торопливо вытерла щеки и сунула кол в задний карман джинсов.
— Уже иду.
Пора было наконец исполнить задуманное.
— Джон… — пролепетала она.
Уже уходивший брат обернулся.
— Что, Мин?
— Страшновато как-то. — Она направилась к нему неуверенной походкой. — Может, обнимешь меня, большой брат?
— Обязательно. — Он широко раскинул руки, обхватил сестру и сказал ей в макушку: — Ну, не дурдом? Я всегда думал, что твои пророчества — это жесть, но вампиры?
— Спасибо, Джон, — сухо ответила Мина, прижимаясь ухом к его груди. — Всегда скажешь что-нибудь светлое, радостное.
— Ладно, извини, — по-братски неуклюже пробурчал Джон. — Ты же знаешь…
— Знаю, знаю. — Мина, отстранившись, улыбнулась ему сквозь слезы. — Прости, что разрушила нашу жизнь.
— Да ладно. — Он взъерошил ей волосы. — Ты не волнуйся. Уверен, что Аларик скоро притащит Джека, и будет у нас полный порядок. Ты иди наливай, а мне надо к Абрахаму: он мне покажет, как срубить вампиру башку.