Ненаучный подход
Шрифт:
Где-то далеко кто-то жутко заорал от боли. Гаснущий разум Винса решил было, что это он сам кричит – но нет. Так басовито выть незнакомым голосом он бы не смог. И удары почему-то прекратились.
Как потом вспоминал Винс, помирать он не стал от любопытства. Хотелось узнать, кто так верещит.
Залитый кровью левый глаз никак не хотел открываться, но в итоге Винс справился. Мир завивался вокруг теплым снегопадом, непонятно было, где снежные хлопья, а где пятна перед глазами. От мелькания мутило, кружилась голова, и взгляд никак не собирался «в кучу».
У глухой стены выл Лысый. Его правая нога была вывернута в колене под жутким, неестественным углом. Рядом с ним сполз по каменной кладке давешний деревенский увалень и упал лицом в снежную кашу. Вместо затылка у него было кровавое месиво.
«Не вовремя ты, парень, шапку обронил», – отстраненно подумалось Винсу.
Двое оставшихся отступали к решетке, а следом спокойно, не торопясь, шел кто-то с короткой дубинкой.
– Вы оба, – услышал Винс знакомый голос, – мне не нужны. Наручники одни. Придется кого-то убить при задержании. Или один другого вяжет, а я, может быть, уговорю прокурора заменить виселицу каторгой.
– Пошел ты на хер, рыцарюга! – зло сплюнул один из отступавших. – Кишки выпущу, падла!
– Ублюдок сраный, порву на тряпки! – взвизгнул второй.
Винс разглядел только резкий рывок и блеск клинка. Потом было секундное сплетение темных фигур, нож со звяком улетел в сторону, его владелец впечатался физиономией в решетчатый забор, а второй бандюк, который «ублюдком» лаялся, отлетел в стене и упал на четвереньки. Щелкнули наручники. Бывший владелец ножа дергался, прикованный к решетке, а человек с дубинкой не торопясь шел к последнему противнику.
– Вот и решился вопрос, кому в камеру, кому в морг, – с улыбкой сказал он.
Несколько секунд в переулке было удивительно тихо. Даже шагов не слышно, свежий снежок не хрустел под сапогами. Винс не мог повернуть голову и увидеть, что происходит у стены. На его лицо падали снежинки, таяли крошечными капельками, отвлекая от боли. Время текло медленно, языком густого меда из разбитого горшка…
Холодное безмолвие прервал чавкающий хруст. Так ломаются кости от удара. И снова – тишина, только кто-то жалобно и неразборчиво скулит, пощады просит.
Топот подкованных сапог ворвался в переулок, гулко отдаваясь в больной голове. Винса снова замутило, во рту кислый вкус появился.
Над головой позвучал резкий приказ:
– Сержант Жилко! Остаетесь за старшего. Экспертов не вызывать, картина и так ясная. Побитых перевязать, раскидать по камерам, проследить, чтоб сговориться не успели. Я буду утром.
– Есть! Только, Ваш-бродь, мертвяков в морг бы…
– Разберитесь сами, сержант, – отмахнулся он и добавил уже намного тише: – держись, пацан, бывает намного хуже.
Когда Винс снова проморгался, он увидел над собой белокурого ангела с огромными черно-багровыми провалами вместо глаз. Запах у ангела незнакомый, Винс слов таких не знал, чтоб описать. Что-то горькое, еще спирт, но чистый,
Винс попытался поднять руку, потрогать видение, но сил не хватило, и он просто продолжил любоваться самым прекрасным и жутким созданием на свете.
– Виктор, ты совсем ума лишился, – сердито сказал ангел, глядя в сторону от Винса, – у пацана сотрясение мозга, сломанные ребра и без счета синяков. Как ты это допустил?
– На ноги его поставишь?
– Поставлю. Но нельзя использовать ребенка, как приманку!
Винс хотел было возразить, что господин все правильно сделал и его спас, но ангел пристально посмотрел на него, и сверкающая темнота сомкнулась над головой мальчишки глухим забытьем.
Следующее пробуждение было мучительным. Даже самые крошечные косточки и мускулы, о существовании которых Винс и не подозревал, ныли, дергались и причиняли массу боли.
Он еле сдержался, чтоб не взвыть.
Вскоре боль отпустила, оставив только небольшое неудобство. Бледную тень, напоминание о себе. Но Винс был уверен – стоит шевельнуться, кошмар вернется. Он и не шевелился. А потом даже дышать почти перестал, уж очень хотелось дослушать интересный разговор.
– Спасибо тебе. Я ведь всего-то на пару минут опоздал! Кто ж знал, что у пацана способности к математике и его пораньше с учебы отпустят! – с досадой говорил господин Виктор где-то рядом.
– Хорошо, что успел. Я уж думала, ты меня сторониться начал… И повезло, что застал. Я теперь почти все время на перевале, – ответил ему женский голос. – Смутно знакомый… Матерь Божья, это ж белокурый ангел так говорил! Не привиделось, значит?
Винсу ужасно хотелось снова посмотреть на ангела, но парнишка сдержался. Наглядится еще.
– Проехали, – в голосе господина отчетливо прозвучало смущение, и Винс чуть не ахнул от удивления. Неужто так бывает?
Ангел вздохнула и стала говорить чуть тише, почти шепотом, но Винсу все равно показалось, что она кричит.
– Ладно. Я понимаю, дорогой напарник, что рискую с тобой поссориться, но… Ты что творишь?! Жить надоело?!
– Не понял, – бесцветно ответил господин.
– Все ты понял! Рыцарь, чтоб тебя, печального образа! Нарваться в одиночку на десяток бандитов! Тут тебе не милые мальчики из церковного хора, эти убьют, как чихнут. И ведь далеко не в первый раз ты кидаешься в драку без поддержки. А ну как вогнали бы пулю в лоб? От такого никакой колдун не откачает, пишите некролог.
– Не десяток, а четверо, – вздохнул господин. – И рылом они не вышли для стрельбы.
– Неважно, – не смутилась ангел. – Ты… ты как будто хочешь, чтобы местные бандиты доделали то, что не вышло у имперской конницы. Вчера отморозки эти, месяц назад – браконьеры, до них…
– Я понял, – веско произнес господин. – Ты за меня волнуешься, так? Хорошо, постараюсь впредь быть осторожнее.
– О себе не думаешь, так хоть мальчишку побереги, – вздохнула ангел. – Ты его, говорят, усыновил? Соответствуй, папаша.