Ненависть и ничего, кроме любви
Шрифт:
Он был вынужден уйти. Не сказал ни слова в ответ зашедшей молодой преподавательнице — явно совсем недавно закончившей аспирантуру. Удивительно даже, в школе хамил учителям с сильнейшей закалкой, а тут вдруг промолчал. Может все-таки изменился?
— Ну ты даешь! — прошептала мне на ухо Ира. Моя бровь приподнялась в немом вопросе, — ты молодец, конечно, не молчишь ему, но я бы не советовала тебе с ним связываться.
— Почему?
— А кто у нас Воронова Вера Викторовна? — преподаватель подняла взгляд и осмотрела всех присутствующих, пока я не поднялась с места, — Вы новенькая, верно… — не спрашивала — утверждала, — ну, добро пожаловать,
— Спасибо, Елена Борисовна, — искренне ей улыбаюсь. Приятная женщина.
— Присаживайтесь, — она улыбнулась мне в ответ, — так как лекции у вас еще не было, то будем решать примитивные статистические задачки. В школе вы проходили…
— Я тебя просто предупреждаю, Марк сын главы известной строительной кампании, а один из его дружков — сын нашего проректора. Они творят все, что хотят. Свяжешься — может быть то же, что с Игорем Труновым случилось, — зашептала мне Ира, едва преподавательница вызвала к доске кого-то из одноклубников.
— А что с ним?
— Перевелся. Не выдержал давления.
Нет, все-таки не поменялся. Даже тут умудрился довести какого-то паренька, наверняка такого же беззащитного, как и я была когда-то. Идиот. И друзей себе, наверное, подстать выбрал. Но я еще три года назад для себя четко решила — больше ни под кого не прогибаться. И уж точно не под такого придурка, как Радецкий. Он еще поскользнется на пролитых мною слезах.
После второй пары была большая перемена и все студенты ринулись в столовую. Я предпочитала не обедать. Уже три года заменяла себе обед чашкой кофе. Но Ира уговорила меня составить ей компанию, ведь по всей видимости, у нее не было подруги, и она пыталась найти ее во мне. Почему бы и нет? В конце концов и у меня подруги на горизонте не намечалось. В прежнем институте я общалась с одной компанией, но назвать друг друга подругами вряд ли могли. Думаю, они уже забыли о моем существовании.
Ира отправилась на раздачу, а я прямиком к кофейному автомату. А когда вернулась, то застала неприятнейшее представление: какой-то парень так же вальяжно, как Марк, двумя часами ранее, сидел на краешке стола, занятого для нас Ирой, и там явно что-то происходило. На девочке лица не было: она сидела, низко опустив голову, прямо как страус, пытающийся зарыться в песок, и что-то тихо отвечала ему. Вокруг за столиками сидело множество студентов, но никто не стремился ей помочь. Кто-то делал вид, что им это не интересно, кто-то гоготал от каждой новой фразы парня, кто-то, наверное, радовался, что не они сегодня удостоились титула «любимой жены». Я подошла ближе и расслышала его последнюю фразу:
— Ну что, убогая, соглашайся. Когда еще тебе перепадет такой шанс? — Иринины щеки приобрели неестественно алый оттенок. Я собрала в кулак всю свою волю и направилась к главному месту событий.
— Если ты выглядишь как свинья — это не значит, что нужно вести себя соответственно, — он подскакивает с места, когда я ставлю стакан на стол прямо позади него.
— А кто это у нас? — слащаво улыбается он, глядя на меня, — новенькая?
— Умоляю, уйди отсюда, — фыркнула я, усаживаясь за стол, — или у меня при виде тебя завтрак в желудке прокиснет, — подмигиваю оторопевшей Ире и начинаю медленно потягивать кофе.
— Ты что, бессмертная? — белобрысый подпрыгивает еще раз — и это выглядит ужасно комично, затем разворачивается и упирается руками о стол, пытаясь нависнуть надо мной.
— Вот
— Остынь, Егор, — теперь моя очередь вздрагивать от насмешливого голоса, — зачем же спускаться до уровня хамки? — он стоит позади меня, прожигает взглядом, потому что я снова чувствую покалывание на затылке. Стараюсь не подавать виду, но едва успеваю проглотить очередную порцию кофе, когда Марк наклоняется достаточно низко, почти касается моей спины, расставляя руки по бокам, а голову склоняет к самому уху, словно пародируя своего недалекого друга.
Не молчи. Ответь! — убеждаю себя и быстро нахожусь:
— Чтобы мы оказались на одном уровне, мне нужно сильно присесть, — даже не оборачиваюсь, старательно игнорирую его присутствие. Он злится, задышал тяжелее, и я это прекрасно ощущаю.
— Ворона, ты решила усложнить свою жизнь? — у меня мурашки от его голоса, раздающегося возле самого уха, и проникающего глубоко в душу, обжигающего ледяной волной. Еще чуть и его губы коснуться моей кожи. Поворачиваю к нему лицо и, как оказалось, он находился даже ближе, чем я предполагала — его глаза в каких-то паре сантиметров от моих, да мы почти носами соприкасаемся. Чуть отклонившись для уверенности, и чтобы его физиономия в глазах не двоилась, выдаю:
— Родной, ты пришел чтобы товарища поддержать или чтобы с девчонками разбираться? Забирай неудавшегося Казанову и ступайте с миром — тут никто в Вас не заинтересован.
Он хотел мне что-то ответить, даже заикнулся, но его перебил чужой заливистый и громкий хохот. Я полностью разворачиваюсь к говорящему, но его мне загораживает тело бывшего одноклассника, и, состроив максимально недовольное лицо, настойчиво отталкиваю его в сторону, дабы разглядеть смеющегося. Неподалеку стоит еще один высоченный русый парень и смеется так, что прямо сейчас рухнет на пол и будет по нему кататься. Такой же симпатичный, как и эти двое придурков — доминантов. Одет с иголочки — поверх белоснежной рубашки с небрежно-закатанными рукавами накинут бежевый джемпер. Запястье украшают золотые часы.
— Марк, Егор — она Вас сделала! — гогочет он.
— О, третья особь в вашей стае! — догадалась я, и улыбка тут же исчезла с его лица.
— Ну и как тебе? — парировал ему Марк, небрежно кивну в мою сторону.
— Зачет! — протягивает он.
Черт! Не дадут спокойно посидеть! Мне порядком надоел этот театр абсурда с участием неудавшихся актеров, поэтому я дотянула последние капли кофе, смачно хрюкнув трубочкой, отряхнула руки от несуществующего мусора, чуть привстала, по всем признакам намереваясь выйти из-за стола, передвинула стул в ту сторону, где стояла нога моего бывшего одноклассника и с небольшим усилием вдавила тонкую металлическую ножку в его дорогущие брендовые кроссовки.
— Ах ты ж… Черт! — завыл Радецкий, в мгновение согнувшись до основания.
— Ох прости, не заметила, — спокойно поднялась я, даже не пытаясь играть искренно. Ира последовала моему примеру. Развернувшись к Радецкому, и глядя прямо в его перекошенную физиономию добавила, — лицо поправь — пафос потек.
К сожалению, не удалось заценить выражение его лица после моих слов, ведь мы с Ирой уже уходили бодрой походкой победителей. И только тяжелое молчание, нарушившееся еще одним приступом звонкого мужского смеха, сопровождает нас к выходу.