Ненависть
Шрифт:
Глава 3
Следующие несколько суток превратились в ад. Два дня беспрерывной, выматывающей ходьбы по самому глухому лесу который, когда либо приходилось видеть. Бесконечные километры сплошных буреломов, гниющих болот, непроходимых зарослей, завалов и глубоких оврагов, никаких тебе асфальтированных дорожек и уютненьких скамеечек. Все здесь чужое, опасное. Вокруг ни души, только легкий шепот деревьев и теплое солнышко. Лес тих, по весеннему весел и светел. Но это обманчиво, встречаются места где волосы на затылке вставали дыбом сами собой: темные, угрюмые, настороженные, пропахшие затхлой, стоялой водой, где лишайники свисали с веток до самой земли, а под ногами мягко проминался ковер порыжелой
Террам все нипочем. Они совершенно другие, непонятные, страшные, отличные от нормальных людей. Нормальные телевизор смотрят, на работе сидят, ходят в магазин за всякой вкуснятиной, а эти по тайге ползают, идиоты. Настоящие дикари, можно передачу снимать о нравах и быте первобытных племен. По телику такие часто показывают, экспедиции мотаются на отдалённые острова Тихого океана, ведущие рассказывают сказки в какой они опасности. Приезжали бы к нам на Урал!
Рудольф потихоньку присмотривался к этим людям, подмечая черты характера и привычки. Коренастого, с неуловимыми азиатскими чертами зовут Зульфат, молчаливый, глаза хитрющие, лишь изредка, на привале обронит слово, никогда не сидит без дела: чистит оружие, перебирает вещи, точит ножи, чинит одежду себе и другим. Тихон всегда спокоен, не нервничает, не суетится, глазища на страшной-престрашной морде, добрые-добрые, пулемет в руках словно пушинка, все движения неторопливые, размеренные. Молодого парня зовут Миша, шустрый, резкий, пружинистый. Этот Рудольфу нравится меньше всего, смотрит со злобой, насмешливо, улыбочка вечно ехидная. Стрелок абсолютный лидер, всегда впереди, ему подчиняются беспрекословно и с видимым удовольствием. Зовут Егор. Неулыбчивый, жесткий и властный. С пленником больше не общался, кроме пары ничего не значащих фраз. Штольке изредка ловил на себе долгий, задумчивый взгляд светло-голубых, почти серых глаз.
Утро третьего дня выдалось пасмурным, с ночи небо затянули лохматые тучи, припустил нудный, моросящий дождик. Рудольф в своей легкой одежонке вымок до нитки. Слава Богу стихия буйствовала не долго. Противная изморось иссякла, стало проглядывать теплое, весеннее солнышко. Группа прошла краем огромного болота с проглядывающими окнами чистой воды и тянущимися вверх остовами погибших деревьев. Под ногами противно зачавкало.
Стрелок взял левее и повел группу по едва заметной, звериной тропе петляющей сквозь густой, захламленный валежником, малинник. Дальше шли по темному, еловому бору. Заложили крюк и снова вышли к болоту и началу малинника. Ну точно, - Рудольф узнал высохшее, раздвоенное у верхушки дерево и замшелый, полугнилой ствол, через который перелезали минут тридцать назад. Заблудились?
Терры залегли в буреломе. Тихон коротко мыкнул, указал рядом с собой и приложил палец к губам.
Рудольф прижался к земле. Немой повторил жест, призывая помалкивать, сделал страшные глаза и коснулся навершия большого, охотничьего ножа закрепленного на груди. И ведь зарежет, к гадалке не ходи. Терры расположились в линию, наблюдая за подходами к болоту. Проверяют не идет ли кто то по следу, - догадался Руди.
– Хитро придумано, заложили петлю и ждут у тропы. Возможный преследователь сам угодит в ловушку. Всю дорогу так, идут осторожно, постоянно настороже. Как звери, в постоянном страхе и недоверии. Потому и злые такие.
Лежали около часа, Руди чуть не заснул, угревшись на солнышке. Зато одежда просохла. Затекла правая нога, но попытка пошевелится была прервана едва слышным урчанием Тихона. Черт с ней, с ногой, можно и без нее обойтись. Осталось лежать и смотреть как отряд больших, красных муравьев деловито обследует местность, собирает прошлогодние зернышки и уничтожает прочих насекомышей оказавшихся в чужих угодьях. Одному мурашу, хромому бедняге без передней лапки дал даже имя - Олли, в честь рыжего товарища из автомастерской. Олли суетливо носился за партнерами, пытался помочь, тыкался усиками и тер морду, всячески создавая видимость работы и пытаясь быть хоть немного полезным. Потом вскарабкался на сухую травину, видимо оглядывая окрестности, неудержался и свалился
Стрелок удовлетворенно кивнул и коротким жестом указал в сторону угрюмо чернеющего за спиной бора. По следу чисто, можно продолжить движение. Терры спустились в заросшую травой ложбину с бегущим по дну ручейком и метров через триста вышли к непроходимому бурелому, тянущемуся на сколько хватало глаз. Бандиты чему-то обрадовались, заулыбались, Тихон заурчал огромным, страшным котом.
Что за радость такая противоестественная? Руди с ужасом посмотрел на хаос из поваленных друг на друга деревьев, густо поросших мхом и лишайником. Сухой валежник ощетинился тысячами острых сучков. Лезть туда просто самоубийство. Тут как в джунглях дорогу мачете не прорубить, надо взрывать. И тут же облегченно вздохнул, группа взяла в сторону и двинулась вдоль лесного завала. Стрелок замер, сложил руки у рта и издал отрывистый, пронзительный крик, один долгий, два быстрых, коротких. Так охотники подманивают добычу. Проголодался бедненький?
– пришла в голову неуместная мысль. В ответ, из глубины леса, прозвучал ответный птичий крик, короткий, долгий, короткий. Впереди кто то есть, и определенно люди. Хотя дьявол их знает, может они и с животными говорят, слухи разные ходят.
И точно, не прошли они и ста метров, как впереди, словно из ниоткуда, выросли два силуэта с оружием на перевес. Грамотно притаились, с двух шагов не заметишь. Оба в старом, застиранном немецком камуфляже, на головах бесформенные сетчатые чехлы с нашитой мешковиной, делающие их похожими на грибы.
Бандиты чинно обнялись, похлопывая друг дружку по спинам и едва слышно переговариваясь по своему. Группа двинулась дальше, Руди успел заметить натянутую маскировочную сеть и узкий, темный лаз ведущий под кучу валежника. Наблюдательный пост. А откуда в лесу наблюдательный пост? Ответ на поверхности, рядом самая настоящая террористическая база. Вот, видимо, и конец путешествия. Сердце тоскливо сжалось. Скоро узнаешь зачем тебя ведут как бычка на бойню. Почему нельзя оттянуть этот неприятный момент? Век бы ходил себе по тайге, любуясь на наглых белок и медвежье говно.
Едва заметная тропа повела сквозь бурелом и скоро вышла на настоящую лесную дорогу с наезженной колеей. Следы явно не от машин. Телеги? Воображение снова живо нарисовало сырые, грязные землянки, пещеры, вонючие, страшно дымящие костры, хижины из шкур животных увенчаные человеческими черепами. А вокруг злобные, полуголые варвары, только и думающие как сожрать твою печень.
Дорога заложила крутую петлю среди нагромождения огромных, полусгнивших стволов. Хитро придумано, вход на базу отлично замаскирован и охраняется, пройти можно только по одной дороге, которая простреливается насквозь. Внезапно бандитов не взять, или нарвешься на пост или сунешься в бурелом, наведешь шума и переломаешь ноги.
Завал кончился, сменившись чистой, пронизанной светом березовой рощей. Ни валежин, ни пней, ни сухостоя. Похоже на парк. От дороги побежали тоненькие, затейливо завитые тропки. По таким пойдешь и голова закружится. Где-то совсем рядом протяжно и тоскливо замычала корова. Ей вторили другие, по лесу понеслась короткая перекличка. Рудольф обескураженно закрутил головой. Откуда посреди леса коровы?
Первый дом он увидел совершенно внезапно. Рубленный из потемневших бревен, с небольшими окошками, тяжелыми ставнями, резными наличниками, высоким крыльцом и аккуратным полисадничком. На кольях, вместо черепов, глинянные горшки. Просто дом посреди леса, ничего необычного. Сзади огорожен большой кусок земли, изгородь уходила в заросли, внутри гуляла скотина: пара коров, козы, множество кур. Перед дверью встала незамеченная прежде собака, мохнатая, с острой, умной мордой и чуткими ушами торчком. Лаять не стала, только настороженно смотрела, наклоня лобастую голову в бок. Дескать попробуй, подойди.
На окошках белые занавески, цветы в горшках. Особенно впечатлила крыша, высокая, двускатная, крытая дерном. На коньке успела вырасти маленькая березка. Даже кирпичная труба выкрашена зеленым. Отличная маскировка надо признать, с воздуха ничего не поймешь, лес и лес. Печи скорее всего тоже по хитрому сложены, что бы без дыма...
Дома стали встречаться чаще и чаще, похожие друг на друга как две капли воды. По телику пару раз показывали фильмы о жизни унтерменшей, но там были стандартные деревеньки: улица, по краям избы, грязные дороги, валяющиеся свиньи, вечно голодные дети. Здесь все иначе. Дома хаотично разбросаны в лесу и соединиены изогнутыми тропами. Если специально не приглядываться и не увидишь.