Ненавистная фрау

Нойхаус Heлe

И Боденштайн предъявил Ягоде ордер.

— Но вы не можете меня арестовать! — внезапно выкрикнул тот. Его лицо стало смертельно бледным. — Вы знаете, какие катастрофические последствия это будет иметь для моего бизнеса?

— Для разнообразия вы могли бы также поговорить с нами начистоту, — предложил Боденштайн, — и ответить на наши вопросы. Что, например, связывало вас с прокурором Гарденбахом?

Ягода на пару секунд задумался, затем покачал головой.

— Я не скажу больше ни слова, — заявил он.

— Хорошо. — Оливер поднялся. — Возьмите с собой какие-то вещи. Может случиться так, что некоторое время вам придется ночевать за государственный счет.

Боденштайн

приехал домой ранним вечером. Он размышлял о том, как же случилось, что такой честолюбивый и умный человек, как Гарденбах, мог впутаться в столь банальное дело, как любовная связь на стороне. Он думал о Ягоде, который во второй половине дня, проконсультировавшись со своим адвокатом, заявил, что по предъявляемым ему обвинениям не скажет ни единого слова. На вопрос о том, что связывало главного прокурора Гарденбаха с Изабель Керстнер, он также промолчал, как и на неоднократно высказанное Боденштайном предположение о том, что Изабель его шантажировала. Несмотря на резкий протест со стороны его адвоката, Ягода был помещен в следственную тюрьму. Там он должен был находиться до утра и поразмышлять о том, не лучше ли было бы сотрудничать с полицией. Бенке и Остерманн дожидались ордера на обыск в офисе «ЯгоФарм» и в частном доме Ягоды.

Боденштайн не думал, что Ягода самостоятельно осуществил убийство Изабель Керстнер. Вероятно, он его организовал, когда понял, что с лояльностью молодой женщины дело обстоит плохо. Главный комиссар был почти уверен, что она шантажировала Ягоду, но чего она при этом хотела? Еще больше денег? В любом случае она поставила Ягоду в безвыходное положение, если он пошел на то, чтобы от нее избавиться. Но где и как подстерег убийца свою жертву? Ездила ли она еще раз домой после посещения ветеринарной клиники своего мужа и конноспортивного комплекса? Была ли у нее еще какая-нибудь встреча? У Ягоды в субботу вечером она точно не появлялась, и последний телефонный контакт, который значился на телефонном счете ее мобильного телефона, был с ветеринарной клиникой в семнадцать шестнадцать. Разговор продолжался пару секунд. Скорее всего, она выясняла, на месте ли ее муж. Кто был мистический мужчина в машине ее умершего отца, с которым она ссорилась на парковочной площадке «Макдоналдса»? Казалось просто невероятным, что кто-то специально украл автомобиль отца Изабель, чтобы на нем приехать к ней…

Внезапно Боденштайна озарила одна мысль, и он спросил себя, почему он раньше до этого не додумался.

Судя по количеству автомобилей, припаркованных на площадке перед комплексом «Гут Вальдхоф», этим ранним вечером пятницы там еще было достаточно оживленно. Боденштайн увидел канареечного цвета джип, тот самый, к которому прислонилась молодая женщина по имени Тордис, когда они беседовали на днях. Он припарковал свой «БМВ» на единственном свободном месте и не спеша пошел к конюшне, в которой, однако, не было ни души, как и в манеже. Боденштайн обошел манеж и ощутил запах жареного мяса и древесного угля. На газоне между манежем и плацем для верховой езды был установлен большой поворотный гриль. На скамейках и садовых стульях, под большими деревьями, расположились владельцы лошадей. Они пребывали в прекрасном расположении духа, беззаботно смеялись и болтали, наслаждаясь теплым осенним вечером. Казалось, они и представления не имели об аресте Ягоды. Роберт Кампманн стоял у гриля. Улыбка мгновенно исчезла с его лица, едва он увидел Боденштайна. Он поднял двухрожковую вилку для мяса, которой переворачивал стейки, как оружие, словно ждал нападения с применением физической силы.

— Добрый день, господин Кампманн, — усмехнулся Боденштайн. — Я не хочу вам мешать. Я ищу Тордис.

Инструктор по верховой езде неуверенно посмотрел на него, затем обернулся.

— Тордис! — крикнул он и махнул своей вилкой.

Боденштайн почувствовал, как при аппетитном аромате жареных стейков и колбасок сжался его желудок. Он точно выпил сегодня уже пятнадцать чашек кофе, но еще ничего не ел.

Светловолосая девушка появилась с тарелкой в руке. Когда Боденштайн посмотрел на Тордис, на ее лице промелькнула удивленная улыбка. Он тотчас опять вспомнил об Инке Ханзен.

— Добрый вечер, — поздоровалась она. — Что же вас привело сюда?

— Я хотел бы вас кое о чем спросить, — ответил Боденштайн. — Найдется секунда времени?

— Разумеется, даже две секунды.

Разговоры на лужайке стихли. Все с любопытством смотрели в их сторону.

— Давайте пройдем к конюшне, — предложил Боденштайн.

— О’кей, — кивнула Тордис, поставив свою тарелку на стол рядом с грилем. — Не сожгите мой стейк, господин Кампманн, — шутливо сказала она, но у того, кажется, пропало всякое чувство юмора, если он вообще таковым обладал. В ответ он даже не улыбнулся.

— Что случилось? — с любопытством спросила Тордис, когда они оказались в пустом дворе перед манежем.

Боденштайн внимательно разглядывал ее лицо. Если при первой встрече в сумерках на парковочной площадке он запомнил девушку просто как достаточно симпатичную, то сейчас, при угасающих, но ярких лучах осеннего солнца, он заметил блестящие светлые глаза с густыми ресницами, выраженные скулы и прелестные веснушки на очаровательном вздернутом носике. На ней была ярко-красная футболка без рукавов, которая лишь едва прикрывала пупок, и обтягивающие «вареные» джинсы. На какой-то момент Боденштайн забыл причину своего визита.

— Вы помните наш разговор о том мужчине в кабриолете «Мерседес», которого вы видели, когда он разговаривал с Изабель на парковочной площадке «Макдоналдса»? — спросил он наконец и, когда Тордис кивнула, протянул ей смятую фотографию. Это был один из снимков, обнаруженных в записной книжке Изабель. Девушка быстро посмотрела на снимок и, задумавшись, скорчила гримасу.

— Я видела этого человека мельком, — сказала она через некоторое время и подняла глаза, — но, возможно, это был действительно он. Это брат Изабель?

— Я полагаю, что да, — кивнул Боденштайн. — Фотографии, конечно, уже года два.

— Может быть, у Михи Керстнера есть более свежая фотография шурина? — предположила Тордис.

— Хорошая идея, — улыбнулся Боденштайн. — Я его спрошу.

Тордис засунула руки в задние карманы своих узких джинсов и наклонила голову набок.

— Вы не хотите что-нибудь съесть или выпить? — предложила она.

— Спасибо, но я не хочу испортить вечеринку своим присутствием, — отказался Боденштайн, хотя это было заманчивое предложение. У него потекли слюнки при одной лишь мысли о сочном стейке со сливочным маслом и пряными травами.

В этот момент во двор въехал черный «БМВ Туринг» и направился прямо в их сторону. Они чуть посторонились.

Дама, сидевшая за рулем, была стройной шатенкой чуть за сорок, в бриджах для верховой езды и сапогах. Она остановилась перед самой лужайкой, вышла из машины и крикнула:

— Привет, Тордис!

— Привет, Бабси! — ответила Тордис. — Тебя уже заждались.

— Я побывала в трех супермаркетах, пока нашла то, что нужно. — Женщина открыла багажник, достала четыре ящика с маленькими упаковками сливок и понесла их на площадку для гриля. Там ее встретили громкими аплодисментами.