Ненавистная фрау
Шрифт:
— Надо стрелять в лошадь! — взволнованно крикнул один из патрульных полицейских и выхватил свое оружие.
— Нет! — закричал Боденштайн.
Кампманн быстро приблизился, на его лице появилось выражение яростной решительности. Его лошадь была совершенно обессилена и близка к падению. Вероятно, еще никогда в своей жизни ей не приходилось преодолевать такое расстояние в столь убийственном темпе. Кампманн направил лошадь полным галопом на дорогу. Боденштайн, который хотел подхватить животное за уздечку, усомнился в своей смелости при виде надвигающейся на него массы весом шестьсот килограммов и в последнюю секунду одним прыжком оказался в придорожной канаве.
— За
У загородного ресторана на опушке леса в это обеденное время было очень оживленно. Парковочная площадка оказалась забита. Кампманн, не снижая темпа, направился к закрытому красно-белому шлагбауму в конце улицы. Люди с испугом отскочили в стороны, когда лошадь решительно остановилась перед самым шлагбаумом. Инструктора выбросило из седла, он резко приземлился на засыпанную щебнем землю и как раз вновь поднялся на ноги, когда около шлагбаума остановилась Пия. Боденштайн выскочил из машины раньше, чем «БМВ» полностью остановился. Инструктор помчался в лес. Измученная лошадь с пульсирующими боками и выпученными глазами стояла посреди дороги. Из ресторана выбежали неизменные любители зрелищ, привлеченные суматохой.
— Вызовите ветеринара для лошади! — крикнул Боденштайн одному из полицейских и вместе с Пией бросился за Кампманном.
Тот уже исчез за первым поворотом, и Оливер побежал туда же, невзирая на боль в спине. Кампманн не должен уйти! Какое-то время они бежали вдоль широкой дороги, пока Пия не поняла, что инструктор, скорее всего, метнулся в кустарник. Чертыхаясь, Боденштайн развернулся. Как назло, в этот момент на дороге не было ни единого пешехода, велосипедиста или любителя джоггинга, который мог бы видеть беглеца. Уголком глаза он поймал движение ниже пешеходной дороги. Так и есть, это был Кампманн!
— Вон он, — сказал Оливер Пие, потом он закричал: — Остановитесь, Кампманн! Это же не имеет никакого смысла!
Инструктор никак не отреагировал на призыв и побежал дальше.
— Я попробую перерезать ему путь! — крикнула Пия и помчалась дальше по пешеходной дороге.
Боденштайн кивнул и стал пробираться через подлесок. По лицу ручьями стекал пот, мокрая рубашка прилипла к спине. Как странно, вроде совсем не жарко! Ветки хлестали его по рукам и ногам, он чуть было не споткнулся о сгнивший пень и оступился. Но это было его удачей. Прямо перед его ногами начинался крутой обрыв — и в самом низу его лежал Кампманн! Боденштайн сел на корточки и по сухой прошлогодней листве спустился вниз, на поросшие мхом обломки горных пород. Его сердце бешено колотилось, и он хватал ртом воздух, когда приземлился внизу. Но инструктору было значительно хуже, чем ему. Кампманн сидел, скорчившись, с замутненным взглядом, по лицу бежали струйки крови, он судорожно вцепился в свою левую руку, и его состояние было немногим лучше, чем у лошади, которую он оставил у загородного ресторана «Вивайде».
— Вы арестованы, — тяжело дыша, проговорил Боденштайн, — по обвинению в убийстве Изабель Керстнер.
Наплыв посетителей в «Вивайде», против обыкновения, затянулся примерно на три четверти часа. Кампманн, сопровождаемый двумя полицейскими, во избежание новой попытки побега был доставлен каретой «Скорой помощи» в больницу Хофхайма. Боденштайн поискал глазами лошадь, которую загнал инструктор. К своему удивлению, он увидел доктора Риттендорфа, который стоял у открытого багажника своего автомобиля.
— А, господин комиссар, — с иронией сказал ветеринар. — Вы арестовали вашего убийцу?
— Это мы еще будем выяснять, — сдержанно возразил Боденштайн. — Что с лошадью?
Риттендорф бросил на него взгляд, который сложно было истолковать определенно: смесь недоверия и любопытства.
— Мы отвезем старину в клинику. — Ветеринар сдвинул указательным пальцем съехавшие очки на переносицу и убрал свой стетоскоп в карман пиджака. — Я думаю, он оклемается.
— Хорошо.
— Это вы в ходе ваших расследований так полюбили лошадей? — спросил Риттендорф не без сарказма.
— Нет, я их всегда любил, — ответил Боденштайн. — Я вырос с лошадьми.
— Ах да! — Риттендорф оценивающе посмотрел на него. — Инка мне что-то рассказывала. — Вы брат Квентина Боденштайна, верно?
Оливер кивнул. Они говорили о нем, Инка и ее коллеги. Конечно.
— Вы, видимо, не такой уж злой человек, — заметил Риттендорф.
— С чего вы это взяли? — Настала очередь Боденштайна проявить сарказм. — Потому что я брат Квентина или потому что люблю лошадей?
— Ни то ни другое, — Риттендорф покачал головой, — а потому, что вы позаботились о дочке Михи.
— Это моя работа.
— Нет, Мари не имела никакого значения для вашего расследования.
— Как бы то ни было. Правда, расследование случая самосуда, который недавно произошел, — это тоже моя работа.
Риттендорф закрыл багажник и прислонился к нему.
— Вы не сможете ничего доказать. — Он скрестил руки на груди и не пытался что-либо оспаривать.
— Незаконное лишение свободы и тяжкие телесные повреждения — это не мелкие нарушения.
Мужчины обменялись взглядами.
— Я как раз думал, что вы мне все же очень симпатичны, — Риттендорф оттолкнулся от автомобиля и слабо улыбнулся, — но я ошибся. Вы не в состоянии изменить свои взгляды.
— Существуют законы, которые каждый должен соблюдать. Если бы все люди действовали так, как это сделали вы, у нас царила бы полная анархия.
Риттендорф поднял брови:
— Докажите, что это был я, и я буду нести за это ответственность.
Боденштайн еще раз поехал в «Гут Вальдхоф», а Пия дежурила при Кампманне в больнице Хофхайма, чтобы не допустить повторной попытки побега. Парковочная площадка оказалась почти пустой, а дверь дома Кампманнов была раскрыта настежь. Рядом с прицепленным к внедорожнику фургоном для перевозки лошадей стоял серебристый «Гольф». Не тратя время на звонки или оклики, Боденштайн вошел в дом и застал фрау Кампманн в кабинете. Без макияжа, с волосами, затянутыми в простой «конский хвост», и одетая в серый пуловер, жена инструктора была едва узнаваема. Она сидела за компьютером, когда Боденштайн, покашляв, обратил на себя внимание. Женщина вздрогнула, как от укуса тарантула, и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Господи, как вы меня испугали! — воскликнула она и быстро нажала клавишу, чтобы выйти из программы, в которой работала. Тем не менее Боденштайн успел заметить, что она была в системе «банк-онлайн».
— Я не знал, что вы дома, — ответил Оливер.
Фрау Кампманн встала и прислонилась к письменному столу, скрестив руки на груди. Ее взгляд скользил по одежде Боденштайна, которая была измазана грязью и кровью.
— Вам интересно, где сейчас находится ваш муж? — спросил он.
— Вы его схватили? — Обеспокоенность фрау Кампманн ограничивалась определенными рамками. Она, казалось, больше не принимала участия в судьбе своего супруга, зато явно нервничала. Ее гипертрофированная веселость исчезла, и впервые с тех пор, как Боденштайн с ней познакомился, поведение женщины было естественным.