Ненавистная пара
Шрифт:
А еще вдруг почувствовал удушье от бешенства, от того, как все они стоят и пялятся, а Летэ съеживается, становясь такой крошечной и беззащитной посреди этой огромной кровати. Будто удалялась от меня с неимоверной скоростью, ускользала в никуда, пока на ее лице проступало понимание произошедшего. И за это нужно, ох как нужно кого-то убить. Сослуживцев, брата, себя.
– Ну и как она? Советуешь попробовать? – продолжил спектакль брат, и вот тут Летэ взвилась на ноги, забывая о своей наготе, и стала пятиться к изголовью. – Или не стоит и мараться? Потом еще кровь с члена отмывай.
Мои руки судорожно сжались в кулаки, а лицо перекосило в попытке изобразить
– Попробовать стоит всегда и каждую из них! – Слова продрали глотку, как острые камни, а все потому что на самом деле изнутри рвалось: «Стоп! Хватит! Убирайтесь все!»
– Так и должно было быть, Лор? С самого начала для меня только это? – Голос девушки скакал, был то хриплым, то ломко-звонким, и она смотрела только на меня, не замечая больше никого, как если бы еще отчаянно старалась удержать тончайший мост между мной и ею. Мост, которого никогда и не было, но в те огрызки секунд она его построила и подперла своими хлипкими плечами в одиночку, давая шанс… нам.
Но разрушительная лавина, что призвана была погрести его под собой, была уже запущена.
– А чего ты ожидала, глупая деревенщина? Что такой, как Лордар, мог выбрать тебя для чего-то, кроме сиюминутной забавы? – Реос снова цинично расхохотался, и на этот раз мои кулаки сжались от потребности вбить этот смех ему в глотку вместе с зубами. Своему единственному родному брату. Из-за какой-то девчонки. – Да не реви ты, не трагедия небось! Обслужи нас всех, и мы замолвим за тебя словечко местному хозяину. У него свой штат шлюх, будешь всегда сыта-одета-оттрахана, от свежего мясца он вряд ли откажется.
– Лор! – Голос Летэ стал напоминать хрип раненой, от которого все нутро похолодело, и она как-то странно деревянно выпрямилась, словно кто-то насильно растянул ее позвоночник. – Все правда?!
Не найдя в себе смелости ответить, кивнул, как самый последний трус, и сразу в нас всех шарахнуло тугой волной силы, раскидывая к стенам, как ветошь. Ступни Летэ оторвались от кровати, ее выгнуло под каким-то немыслимым углом, руки ее раскинулись, из горла вырвался совершенно нечеловеческий вопль, а каждый сантиметр кожи пронзили острые, черные, напоминающие смертоносные иглы лучи рвущей ее изнутри тьмы. Стены, потолок, пол, мебель, наши кости трещали от безумной силы этого темного урагана, и оставалось лишь, сцепив зубы, пережидать первую волну. Она никогда не могла быть долгой, человеческое тело не готово было сразу к длительному напору такой мощи потусторонней сущности, а вот до второго прилива ее уже следовало доставить к магам, что обуздают и приручат, не дав поддаться тьме полностью.
Все исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив нас временно оглохшими и в таком разреженном воздухе, как на огромной высоте в горах. Новая Летэ рухнула на кровать, и уже угольно-черные, а не прежние медно-красные волосы укрыли ее лицо.
– Получилось! – рванул к ней Реос, ликующе зыркнув на меня, стоявшего приросшим к полу и отчего-то желавшего сдохнуть на месте, потому что мое сердце стало каким-то тяжеленным камнем, молотящим в пустом ведре за ребрами. – Все хорошо! Прости нас, девочка! Все закончилось!
Он укутал ее в простыню, поднимая на руки и скалясь счастливо, а мне становилось все хуже и хуже.
– Отдай! – рявкнул я, подступая к нему и выхватывая Летэ из его загребущих лап.
Она не обняла меня за шею, просто извернувшись, сползла, встав на пол, и только тогда начала медленно поднимать ко мне лицо. Зверь дошел до иступления, ожидая встречи наших взглядов, и понимание того, кто же она для меня, окончательно обрушилось, сбивая с ног, едва они столкнулись. Боль в груди превратилась в острую и просто невыносимую, все вокруг исчезло, растворилось, теряя хоть какое-то значение. Ничто не было важнее, чем не отпускать, не терять этот контакт наших глаз. Даже раздражающий крик брата.
– Ах ты дрянь! Да как посмела! – Он дернул Летэ от меня, отбрасывая в руки остальных стражей, а я ломанулся вперед, готовый угробить их всех, но колени подогнулись, а поток чего-то горячего полился по моему торсу.
Глянув вниз, увидел рукоять кинжала Реоса, торчащую из моей груди, и угол моего зрения стал стремительно сужаться, а звуки удаляться. Вскинув голову, я запечатлел в своем сознании последнее: бледное, оскаленное в мрачном торжестве лицо моей истинной пары, что продемонстрировала мне свою окровавленную ладонь, и как же она была неописуемо прекрасна даже такой.
Глава 9
Заниматься такой ерундой, как завязывание глаз Летэ, я не собирался. Ночь глубокая на дворе – особых примет дороги она не запомнит, но ведь Зрящей этого и не нужно. Есть у них способность «чуять» нужный путь, когда случается такая необходимость. Так что попробует убежать – просто догоню.
В седло она постаралась забраться, опережая мою помощь, несмотря на то, что у нее аж лицо от боли перекосило, и выдохнула сквозь зубы со свистом. Ничего, любой навык, в том числе и принимать столь ненавистную ей помощь от меня – лишь дело привычки. Смирится и с этим, и с тем, что придется переносить мои прикосновения, не шипя ядовитой гадюкой, как сейчас, когда я запрыгнул сзади и бесцеремонно расположил руку на ее талии.
– Вернемся к моему вопросу о том, как ты ухитрилась избавиться от ошейника, – сказал в самое ее ухо, не отказав себе в удовольствии пощекотать мочку губами и глотнуть аромата. – И ты же понимаешь, если станешь лгать – я это учую, в такой-то близости.
Пустив коня пока быстрым шагом, я нарочно расположил ее так, чтобы травмированная сторона как можно меньше сталкивалась с моим телом. Потеряет опять сознание, и где тогда веселье в пути? Насколько помню, магическая удавка должна была начать придушивать Зрящую даже при допущении агрессивных мыслей относительно тех придурков в балахонах, не говоря уже о том, чтобы предпринимать конкретные действия относительно них. Учитывая, что эффективнее всего прикончить одержимого можно точным ударом в сердце, и, вероятнее всего, так и произошло, ибо кто бы предоставил ей время для повторной атаки, моей пленнице нужно было приблизиться к Первому с оружием и четким намерением убийства в голове, а от этого она должна была сразу упасть к его ногам и корчиться из-за нехватки воздуха.
Летэ сначала сидела как деревянная, но после моего провокационного касания вдруг расслабилась, откидываясь на мою грудь спиной, и повернула голову, так что наши губы оказались в паре сантиметров.
– Это вышло случайно. Нападая на Первого, я не планировала выжить, знала, чем это грозит, – говорила она о диких вещах, но при этом с таким дразнящим придыханием, что меня опять от макушки до паха прострелило. Ну и кто кого тут провоцирует? – Было, конечно, жуть как больно, но ошейник меня не убил. Предполагаю, что дело тут в том, что Первый стал одержимым, а значит, утратил большую часть тех магических качеств, защищать которые должна эта удавка. В любом случае заметила я его исчезновение не сразу, как-то не до того было, и особенно об этом не размышляла.