Ненавижу семейную жизнь
Шрифт:
Серена любит давать советы всем и обо всем на свете — и как вылечить молочницу, и как пережить развод, и как роман написать. Ей кажется, что если она что-то знает, а другие нет, она просто обязана всех научить. Она чуть не каждую минуту говорит: “Знаешь, по-моему, тебе стоит…”
Хетти передает Серенин совет Агнешке, и Агнешка вдруг грубо огрызается — у них в Польше все чистят младенцам уши ватными палочками, и ничего, насколько ей известно, никто в стране не оглох. Хетти ошарашена. Она и представить себе не могла, что Агнешка может так реагировать. А Агнешка плюхается на стул — именно плюхается, хотя раньше она всегда вполне грациозно садилась, — закрывает лицо руками и начинает рыдать.
— Я одна в чужой стране, никому до меня
Входит Мартин с Китти на плече, видит Агнешку в слезах, слышит ее причитания, и ему делается неловко. Конечно, Агнешка — очень щепетильный человек, говорит он, не хочет вводить их в лишние расходы, но пожалуйста, пусть звонит своему мужу, сколько ей нужно. Но вот относительно ватных палочек Серена все-таки права, мягкая фланелька намного лучше, добавляет он.
И на этот раз Хетти ему благодарна. Она понимает, что Мартин сумел и успокоить Агнешку, и угодить ей, Хетти, и ее охватывает гордость за Мартина. Как замечательно он научился строить отношения с людьми, это талант. Хетти уже и без того чувствовала, что проблема с телефоном назрела. Барб советовала Хетти сказать Агнешке, чтобы та каждый раз спрашивала позволения, если ей надо сделать международный звонок, но Агнешка, безусловно, заслужила право по возможности оградить свою личную жизнь от постороннего глаза, и Мартин это тоже понимает. С тех пор как его произвели в заместители главного редактора, он носит контактные линзы, и Хетти разглядела, что у него очень красивые синие глаза, странно, почему она раньше этого не замечала? Может, просто времени не было. После всего только двух номеров, отражающих новый стиль мышления, “Деволюцию” стали гораздо лучше раскупать, и Гарольд говорит, что это в значительной мере заслуга статьи Мартина о фастфуде — “Маленькие радости жизни”.
— Мы должны не только просвещать, но и развлекать, иначе нам хана, — говорит Гарольд, а у Мартина, как выяснилось, явный талант по этой части.
Мартин — защита и опора Хетти, ее союзник и друг. Он такой основательный, красивый, добротный, его щеки округлились от морковных запеканок с тунцом и прочих вкусностей, которые появились на семейном столе. Агнешка подает им борщ — это такой своеобразный суп из свеклы со сметаной, очень странный, но вкусный. Китти время от времени дают ложечку попробовать. Ребенку нужно обязательно давать непривычную еду, это способствует развитию вкусовых ощущений. Приносит Агнешка также коробки с черносливом в шоколаде, которые ее муж Аурек присылает ей по почте, выглядят конфеты непривлекательно, но очень вкусные.
Если бы не было у них Китти, если бы не крутилась в доме Агнешка, пошли бы они сейчас с Мартином в спальню и занялись любовью, а можно и прямо здесь, на диване, как когда-то. Но что было, то было, и что есть, то есть, и ничего тут не поделаешь.
Обычно в субботу утром Хетти и Мартин отправляются за покупками, и теперь это стало более увлекательным занятием, потому что появилось немного свободных денег. Агнешка остается с ребенком. Они проходятся по магазинам, заглядывают в лавку экологически чистых продуктов — что там новенького. Но сегодня Хетти нужно читать рукопись, и Мартин собирается идти один.
— Послушайте, Агнешка, — говорит Хетти, — а что, если вам пойти за покупками с Мартином, а я бы посидела с Китти. Вам надо почаще выходить из дому. А то вы все работаете да работаете.
— Я хожу на танец живота, — говорит Агнешка. — Это фривольный танец. Мне страшно нравится слово “фривольный”, я его только что выучила.
Она улыбается, хорошеет от улыбки, видно, она и в самом деле благодарна.
Мартин слегка удивлен, но говорит:
— И верно, почему нет? Идемте, Агнешка. Хотя интересного тут мало. Мне нужен только зеленый чай, так что мы пойдем в сторону китайского супермаркета.
Агнешка с Мартином уходят, но идут не в модный
Звонит Барб. Только вчера Хетти болтала за бокалом вина с ней и с Нишей, которая сейчас занимается Индией — издают там в основном пиратским способом, но сейчас солидные издательства начали публиковать переводы и даже платят, — Ниша только что поступила в “Динтон и Селтс”, поэтому ей надо помочь освоиться. У Барб грандиозная новость. Она говорит, что действительно беременна, те месячные ничего не значат, и ребенок Тэвиша, что ей теперь делать? Они с Алистером старались, но она уверена, что это все равно ребенок Тэвиша. В прежние времена можно было бы назвать другие числа, сказать, что ребенок родился раньше срока, но сейчас такое невозможно, от ультразвука ничего не скроешь: о детях еще до рождения узнают всю подноготную. Барб в панике.
Хетти с ужасом осознает, что сейчас, в таком состоянии, Барб поступит именно так, как посоветует ей она, Хетти. И потому она говорит: “Сомневаешься — воздержись”. И добавляет: “Обсудим все в понедельник”, хотя понедельник у нее до отказа забит разными встречами, а автор “СукТварей…” предъявляет ей претензии: почему никто с самого начала не убедил его, что название неудачное? Он хочет, чтобы его представляла Хилари, а не Хетти, и не только в Англии, но и за рубежом. Ведь сказал же он Нилу ясно и вразумительно, что больным с синдромом Туретта нужно разъяснять с помощью методов бихевиоральной психотерапии, что является оскорблением норм морали, а что допустимо. И одна только Хилари оказалась неравнодушной и обратила его внимание на это, возмущается он. Барб говорит Хетти, что у нее возникло подозрение относительно этого самого типа с синдромом Туретта: автор его просто придумал, чтобы выгоднее продать книгу, а теперь испугался, как бы его не разоблачили, и устраивает дымовую завесу. Барб умеет ясно и трезво разобрать все по косточкам, и Хетти эта ее способность восхищает.
Хетти ждет, что Мартин и Агнешка с минуты на минуту вернутся, но вот уже полдень, а их все нет. Почему она не пошла с Мартином? Они и без того слишком мало бывают вместе. И что ее дернуло предложить Агнешке пойти с ним? Почему надо без конца ублажать эту самую Агнешку? Она входит в ее комнату и осматривается. Раньше она никогда этого не делала, щепетильность не позволяла. На виду лежит казенного вида письмо из какого-то образовательного учреждения, судя по конверту, давно открытое. Она берет его и читает. До чего она опустилась?! Но это не письмо, это скорее официальное извещение на дешевой бумаге с размазавшимися черными чернилами от секретаря вечерних курсов, там говорится, что Агнешка пропустила слишком много занятий и потому отчислена. “Желающих обучаться у нас слишком много, поэтому мы вынуждены время от времени прибегать к подобным мерам”. Хетти кладет письмо в конверт, и как раз вовремя: Мартин и Агнешка втаскивают во входную дверь новенькую, баснословно дорогую детскую прогулочную коляску. Коляска ярко-красная с розовым, с мягкой обивкой, простеганная, действительно красивая — загляденье. Хетти вне себя от ярости. Это она должна была купить ее для Китти вместе с Мартином.
— Я не мог удержаться, — говорит Мартин, — мы увидели ее в магазине велосипедов, и я не устоял. Там была распродажа. Всего двести двадцать фунтов, а до уценки было четыреста двадцать пять.
Двести двадцать фунтов, да это безумие! О чем он только думает? Маленькие радости жизни? Хороша радость!
— Что скажешь? Агнешка говорит, именно то, что нужно Китти. Мягкий ход, спинка откидывается. — Он видит лицо Хетти и пугается, понимает, что совершил ошибку. — Я так жалею, родная, что тебя со мной не было, мы бы купили ее вместе, но я просто не мог допустить, чтобы в ней катали не Китти, а кого-то другого, ну и решился — была не была.