Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
– Нет, ты не поняла. Ты остаешься в Англии до девятого числа. Я еду в Нью-Йорк сам, – ровно и плавно выговаривает парень, заставив меня таким заявлением открыть рот.
– Ты вновь за старое? Я что, зря тебе это все рассказывала утром? Нильс, это не правильно…
– Розали, ты останешься тут, и не будешь высовывать свой любопытный нос! Это опасно, в конце концов! Ты мне будешь мешать. Чем ты дальше от меня, тем больше и быстрее я смогу разгрести это дерьмо. И я не прошу тебя, Розали, совсем не прошу. Ты знаешь меня, я могу закрыть тебя дома, – угрожающе говорит Нильс, из-за чего я отстраняюсь.
– Да как ты можешь? – не выдержала я. –
– Нет. Разговор закончен! – рыкнул Нильс, одним толчком вырвав свою руку и отодвинувшись от меня.
– Но Нильс…– обращаюсь я к нему, потянувшись рукой в его сторону, от чего он дергается и отворачивается вовсе. Растеряно, я возвращаюсь к своему окну, прикрывая глаза, которые начинает щипать от слез.
Отвергая меня, он не сделает лучше никому. Я не буду сидеть, сложа руки. Я не смогу отпустить его. Он будет там рисковать жизнью, прикрывая меня и защищая, пока я буду в Англии с бабушкой чай пить? Моя совесть не сможет сосуществовать с мозгом, а чувство переживания и волнения не дадут мне уснуть. Нет. Я не хочу оставаться сама.
Мне надоело быть самой. Больше не смогу. Он пришел в мою жизнь, и я не смогу прожить без него и дня! Я полечу с ним, любой ценой!
***
К пяти часам, когда все собрались за столом, Нильс впервые заговорил со мной. Попросил доесть, пока этот кусок и в горло не лез! Я все не могла понять, как с ним поговорить. Я не могла его так легко отпустить, но так же, не могла ослушаться его приказам. Замкнутый круг, но мне нужен выход.
– Розали, ты у меня такая красавица! Фотографии получились сногсшибательными! – протараторила бабушка, просматривая с Нильсом альбом фото полученных от Джесси.
– Да, наш фотограф очень талантлив, – поддержала я ее, но мои мысли были забиты иными вопросами.
– Вот, посмотрите, как вот эта вышла, – Нильс указывает пальцем на фотографию.
– О, очень хорошо! – покачала головой бабушка, одев очки и пристальней разглядывая фотографию. – А я могу взять это себе? Уж сильно она мне нравится?
– Миссис Мерфин, этот альбом для вас. У нас с Розали свои экземпляры, – рассмеялся Нильс, бросив на меня мимолетный взгляд, но все же, вновь вернулся. – Роуз, ешь! – прогремел он вновь. – И так худощавая, так скоро и смотреть не на что будет! – нахмурился Нильс, и под его пристальным взглядом я вновь взяла вилку, через силу запихивая себе в рот рисовую крупу.
– По фотографиям не скажешь, – пробурчала я себе под нос, но так тихо, чтобы никто из них двоих не услышал. Нильс недовольно фыркнул, но вернулся к рассматриванию фотографий с бабушкой. Вскоре они вдвоем увлеклись просматриванием фотографий настолько, что даже не заметили, как я оставила их наедине, отправившись в свою комнату.
Нильс еще не собирал свои вещи, но я начала доставать их с верхней полки и грузить в свой чемодан. И хоть я знаю, какая неминуемая ссора нас ждет впереди, я не откажусь от своей настойчивости. Если он меня оставит, это будет удар поддых. Я хочу быть с ним, и я не хочу накручивать себя из-за того, что он не возьмет телефон, потому что пойдем в магазин за продуктами. Мы будем ближе, но не как не на двух
разных континентах.
В мою комнату открываются двери. Он проходится по комнате, ставит что-то на тумбу, а я продолжаю складывать
– Я думал, конфликт исчерпан, но сейчас ты собираешь чемодан, – он констатировал факт, что видит своими глазами в эту минуту, но не злился, чего я ожидала. – Пойдем, – он берет меня за руку, прервав мои сборы и заставив встать с пола. Нильс ведет меня к кровати, и сев сам, притягивает меня к себе на колени. Я не хочу слушать, он все равно не переубедит меня.
– Я просто…
– Нет, не нужно. Помолчи. Розали, Нью-Йорк опасен для тебя. Как только я появлюсь там, за мной поплетется хвост из людей Донована и Хоффмана. Меня они не тронут, даже если я кому-то дам себя схватить. Они ничего не смогут сделать, Роуз. Но если они поймают тебя – я не жилец. Ты – мое слабое место. Из-за тебя я стал уязвим. Я люблю тебя, моя девочка, и я не смогу ничего делать с завязанными руками, которые ты мне обеспечишь. Сегодня я вылечу в Нью-Йорк, ты останешься в Англии. Я буду звонить тебе чаще, чем ты сможешь себе представить, но ты никуда не полетишь. Твоя бабушка тебя не отпустит, я с ней уже поговорил. Тебе стоит лишь подождать.
– Ждать чего? Пока однажды возьмет телефон не ты, а кто-то из тех людей? Нильс, пожалуйста, позволь мне поехать с тобой…
– Я тебе не позволяю этого делать, Розали! – жестко и холодно выплюнул он. – Ты все еще слушаешься меня и пожалуйста, выполняй то, что я тебе говорю! Ты глупа и не осознаешь, что может произойти! – говорит Нильс, пока я нервно стираю слезы с щек.
– Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты боролся с ними сам, – всхлипываю я.
– Я тоже тебя люблю, поэтому не могу так рисковать твоей жизнью. Все, успокойся, не нужно так расстраиваться, – он перебирает мои волосы, но почему-то слезы наоборот увеличиваются, и хочется плакать еще больше, скорее всего от беспомощности. – Ну-ну, Розали, вот, выпей, – поддает он мне апельсинового сока, который я принимаю. Выпиваю половину, но все равно всхлипываю, не желая отпускать Нильса.
– Нильс, я не хочу, чтобы ты бросал меня. Не хочу, мы ведь только начали… быть вместе. Ни хочу никуда тебя отпускать.
– Я не бросаю и никогда не брошу тебя. Пей, – кивает Нильс, указывая на стакан. Я делаю еще пару глотков, но останавливаюсь.
Я мгновенно замираю, нахмурившись, и прислушиваюсь к запаху сока. Это совсем не апельсин, черт возьми!
– Нильс, что ты мне дал? – вопросительно смотрю я на него, но когда я поворачиваю голову слишком резко, то замечаю, как моя светлая комната поплыла перед глазами. – Ты что наделал? – нервно спрашиваю я, вскакивая с него, но еле-еле удерживаясь на ногах, чувствуя, как пол уходит из под ног, а свет стает ярче. Все крутится перед глазами, но я пытаюсь остаться на ногах.
– Тише, успокойся, все хорошо, – встает он, обнимая меня и забирая стакан, поставив его на тумбу. Я неуверенно пошатываюсь, понимая, что мои глаза через неволю закрываются.
– Нильс, ты обещал, что не бросать меня, – говорю я, хватаясь за его футболку, когда мое тело поглощает слабость и усталость. – Нильс, – шепчу я, рассматривая его расплывчатое лицо. – Не уходи, Нильс, – всхлипывая, говорю я.
– Я люблю тебя, Розали. Но ты никуда не поедешь, – слышу я его голос, но вместо света, все поглощает тьма, когда мои веки опускаются, я уже чувствую невесомость. Его руки крепко удерживают меня, пока я уже забываю обо всем, отдаваясь мгновенному сну.