Ненормальная война
Шрифт:
Значит, Борисова в эти районы, скорее всего, не доставляли. Но где же он? Или часть руководства СБУ решила сыграть по собственным правилам?
К ориентировкам было приписано немаловажное дополнение. Объект ранен, возможен открытый перелом ноги. Разведчики сбились с ног.
Все вылилось бы в оглушительное фиаско с катастрофическими последствиями, если бы не информация агента, работающего без прикрытия в райцентре Байдак. Бывший лесник, ныне сторож на деревообрабатывающем комбинате, заядлый грибник. Его информация датировалась прошлым воскресеньем,
Агент сообщал, что на территории бывшего охраняемого объекта Минздрава СССР, где врачи-мучители злоупотребляли психиатрией в политических целях, замечена нездоровая активность. Украинские военные обнесли объект колючей проволокой, заминировали территорию вокруг него, выставили посты. Похоже, здесь расположилась секретная тюрьма.
Серьезный караул, надзиратели, руководство осуществляют офицеры СБУ. Объект новый, еще не опробованный, требует серьезного ремонта. Там сейчас двое или трое заключенных. Кто такие, агент выяснить не смог. Кто бы пустил его внутрь?
По карте выходило, что от места переправы украинской группы до объекта шестьдесят верст. Не так уж и много. Да и дорога идет почти до ворот.
Не факт, что Борисова привезли именно сюда, хуже того, вероятность очень маленькая, но чтобы в этом убедиться, нужно проверить. В пользу этой версии указывал тот факт, что объект засекречен даже от своих и, что немаловажно, является тюрьмой. Координаты к донесению прилагались.
Генерал Ворконин срочно связался по закрытому каналу с полковником Сусловым.
– Как настроение, Виктор Владимирович?
– Приподнятое, товарищ генерал, – приукрасил полковник.
– Это подозрительно – приподнятое настроение поздним вечером. Надеюсь, я его не испорчу. Есть работа. – Он вывалил на полковника свежую информацию о секретном лесном объекте.
– Зыбко как-то, товарищ генерал, – усомнился Суслов. – Таких объектов на Украине как общественных туалетов. Но вы правы, нужно проверить. Судя по донесению, на объекте содержатся похищенные люди, которых по ряду причин кто-то не хочет доставлять в Киев. Информация, которой владеет Борисов, эксклюзивная. Существует немало охотников погреть на ней руки, не посвящая коллег и смежников.
– Молодец, догоняешь, – похвалил генерал. – Вовсе не факт, что Борисова убьют. Но выжмут из него все, что он знает. А потом могут предложить нам обменять его на несколько сотен пленных украинских карателей, провести показательный трибунал с привлечением западных СМИ. В общем, слушай мою команду, полковник. Приказываю направить разведывательную группу в тыл противника, незаметно подобраться к объекту и выяснить, что к чему. Если это Борисов, то срочно освобождать и тащить обратно. У тебя толковый спецназ, пусть действует. Конкретные координаты объекта тебе вышлют в закодированном виде. От зоны твоей ответственности не так уж и далеко.
– Слушаюсь, товарищ генерал-майор! Начинаем действовать немедленно.
Заскрежетали острожные запоры, отворилась зарешеченная дверь. Вспыхнул фонарь в здоровой мясистой руке, осветил гнилые нары, скрюченное тело под одеялом. Раздался хриплый гогот, демонстрирующий тот факт, что у обладателя фонаря в эту ночь отличное настроение.
Застонала женщина на нарах, завозилась, высунула из-под краешка одеяла заплывшие глаза. Она прерывисто вздохнула. Щуриться ей было некуда. Ее глаза и так превратились в узкие щелки.
– Доброй ночи, крошка! – прорычал надзиратель Псаренко, похожий на чуть осовремененного неандертальца. – А вот и я! Заждалась?
– Что вам надо? – прошептала женщина. – Уйдите, я буду кричать…
– Надеюсь, что будешь, а то неинтересно! – веселился контролер, подвешивая фонарь на решетку так, чтобы он освещал все пространство камеры.
Заискрили, затрещали, стали зажигаться одна за одной лампочки в переноске, подвешенной к потолку. Теперь освещено было все – проход, ободранный потолок, решетки.
В камере Татьяны Тепленко происходило что-то непотребное. Псаренко, благоухающий сивухой, исполнял какой-то жутковатый брачный танец. Он притоптывал, освобождаясь от излишков одежд, делал зловещие пассы руками.
Татьяна съежилась, прижалась к стене. Она не знала, что самое страшное еще впереди, наивно полагала, что пережила его.
А надзиратель, оставшись в майке и трусах, картинно подошел к ней и захохотал. Он неумело исполнял какие-то па из арсенала стриптизера.
– Неважно выглядишь, душечка, – проурчал этот гад. – Голова болит, давление, настроения никакого? Сейчас все поправим, тебе будет хорошо.
– Нет! – хрипела Татьяна, сжимаясь в комок. – Нет…
– Почему нет, когда да? Ты расслабься. Полетаем, крошка?!
С него словно намордник сорвали. Он с рычанием бросился на женщину, сбросил с нее одеяло, резким движением порвал последние пуговицы на джинсовой курточке, содрал ее, едва не вывернув женщине руки. От толчка Татьяна перевернулась на живот. Садист завыл, заулюлюкал, порвал на ней майку, затем схватился за края джинсов, потащил их с бедер вместе с трусиками.
Татьяна стала кричать, извиваться. Помещение для заключенных наполнилось шумом.
Припала к решетке испуганная большеглазая медсестра Рита, которую поместили в соседнюю с Борисовым камеру. Из обеих клетушек открывался прекрасный вид на все происходящее. Рита долго не могла уснуть от терзающего страха, а только забылась, начался этот кошмар.
Завозился Борисов, сон которого по-прежнему был сродни обмороку, приподнялся на локтях, заморгал.
Стали просыпаться остальные узники. Из их камер обзор отсутствовал, но слышимость была прекрасной.
Другие надзиратели ждали своей очереди, прогуливались по коридору. Все трое выпили, да не просто так, а начальство разрешило!