Ненужная Династия
Шрифт:
–Давай, главарь. Ты и я, один на один. Если я выиграю, то ты отпустишь всех нас, а если я проиграю, то будет по-твоему.
Главарь засмеялся:
–Ты выиграл, герр, -он снял капюшон и это оказалась краса герра Риттманна.
–Риттманн, чтоб ты сдох, -проворчал Эльмунд, не оценив шутку.
–Да брось, герр. Пришлось это сделать, ибо смотрят франкийцы часто.
–Давайте выбираться отсюда.
–Я не могу, ибо у меня важная миссия Троицы. Эльмунд, ты со мной?
–Лучше да, ибо не хочется портить репутацию лучшего друга фон Лакуров, -герр весело обнажил меч.
– Герцог
–Герр, я рад, что мы под защитой. Сохраните принцессу. Если не сохраните, то я сначала убью вас обоих, а потом себя.
–Хорошо, герцог, ступайте.
Все стали уходить, а герры стали очищать себе путь к принцессе, который был нелёгким. По дороге пришлось убить 11 гвардейцев, которые итак перепугались всего. Дверь Эрики была заперта изнутри. Риттманн проверил это без толкания двери. На самом верху двери блестел Белый Голубь, а замок был лёгким, поэтому Риттманн быстро отпер дверь и ногой распахнул. В комнате лежало на кровати тихое тело Эрики, а возле Эрики сидел ни кто-либо иной как капитан Золотой Гвардии сир Крестье Прен. Он устрашал одним своим видом.
–Ну что, немчура, подерёмся?
Драка была недолгой. Риттманн и Эльмунд получили пару ударов эфесом, но никак не лезвиями. Тогда сир взял меч Эрики, который был выкован лично её отцом и стал кряхтить своим телом:
–Этот меч убил половину Империи, не успев родиться.
Тело сира было мускулистым, рост – высоким, а лицо – ужасное. Слишком много щетины и волос делали его похожим на пирата. Смешно было то, что сильный человек сражается женским мечом, ибо у немцев мечи делились на два типа. Мужской меч был тяжёлым и предназначенным для сильных ударов. Таким мечом можно было разрубить врага на части. Женские мечи были лёгкими. Даже женщины могли держать из одной рукой и лихо размахивать, но рубить этим мечом було трудно. Он оставлял только сильную царапину, но колоть было больно. Некоторые лихие силачи кидали женские мечи как копьё или как топор, что было модно у наездников тарландцев
Риттманн взял топорик принцессы, которым она ломала свою дверь, пытавшись сбежать однажды, но все было ненужно. Под сиром Крестье показалась лужа крови, которая испачкала принцессу. Это было необъяснимо, но вот как все это произошло.
Дело в том, что яд, выпитый Эрикой, кончался, когда почуял резкий запах. Крестье испустил газы, издеваясь над принцессой, и та незаметно проснулась и отобрала кинжал с ноги. Она долго притворялась спящей, но вовремя пронзила сира. Тот упал, а яд снова подействовал. Вот как все бывает.
Герры спустились во двор, где к этому времени уже все заканчивалось. Было куча трупов и их вонь была невыносимой. На всем этом фоне Эрика опять очнулась и увидела перед собой ужасающую картину: головы бельгийцев прибиты к кольям, а среди них были головы Мари и Дианы. Эрика не успела расплакаться, ибо снова подействовал яд. Герры подошли к странной повозке, которая была большая. Оттуда вылез странный мужик из далёких краев и полный знатный мальчик. Они тихонько поругались на русском и немецком языках и умчали Эрику прочь из города домой.
Резня и побоище закончилось только на закате. Было много трупов. Очень. Город затих до середины июня. И все это ради спасения одной девочки.
Рихард
Эрцгерцог сидел на отцовском троне и читал все записи королей Богемии. Отец уехал в Карлштейн, оставив сына впервые следить за огромной Империей. Его кузен Вильгельм Габург также получил непростое владение. Австрия была большой и уследить за ней также непросто, как за Империей.
Что же делал Рихард? Недавно король Богемии Рудольф Второй Дорнвуд выпал из окна собственного замка. Жизнерадостный король и счастливый отец взял и ступил к Всевышнему. Это предстояло решить 20-летнему Рихарду. В Рейхстаге отцы решали судьбу Империи, а в замках и столицах – дети. Рихард как раз относился к детям, но рядом с ним была его мать, которая решила остаться. Габурги – самые плодовитые люди в Империи. В их династии шесть ветвей, но правят лишь две и сидят в Венском дворце, а остальные четыре – в Очаге.
Рихарда отвлёк дверной скрип. В большой тронный зал вошла Аликс, сестра-близнец Рихарда. Им обоим было по 20 лет, только Аликс была младше на мгновение. Девушка пришла и стала играться с братом. Ей это нравилось, ибо она попросту чувствовала любовную недостаточность. Рихард уже не раз был в борделе, но блудницы тамошние были болезненны и он завязал с этим ненадолго, увлекшись будущим владением. Для Аликс не существовало никаких борделей, ибо она была девушкой. Такая вот несправедливость. Аликс стала ласкать братца, отвлекая его от работы:
–Ты бы лучше отдыхал, ибо отца нет, -улыбалась эрцгеоцогиня.
–Ну и что? Меня назначили временным императором. Лучше мне не мешать, -Рихард отталкивал свою сестру подальше.
–Да ну тебя!
– она стала лезть в штаны эрцгерцога.
– У тебя обычная тоска по любви. Лучше бы поискал будущую жену.
–Займусь после Рейхстага, а пока слезь с меня, пожалуйста. Не дай Бог ещё мать увидит, -эрцгерцог боялся мать, когда она была в гневе. Однажды она сломала руку Рихарда, когда тот разбил любимый сосуд императрицы.
Аликс послушалась и слезла с колен эрцгерцога. Эрцгерцогиня приняла странное обиженное лицо маленькой девочки.
–Ты никогда не любил меня как любовь!
–Ибо инцест – страшный грех и нам не стоит этим заниматься. Никто в этом мире не наживался на инцесте. Прости, Аликс.
–Эх, а ведь твой занудный рот прав. Инцест – преступление .
–Подожди ещё два мгновения. Мы с тобой покатаемся верхом по улицам Вены. Не сделаю тебе скучно.
Аликс сразу перестала обижаться и обрадовалась:
–Можешь даже задержаться. Все равно мне ещё надо переодеться, а ты пока подумай насчёт Дорнвуда. Может твоя голова что-то вспомнит.
–Все, ступай, если хочешь успеть!
Аликс улыбнулась и быстрыми шагами ушла. Перед ней внезапно распахнулась дверь. Вошла матушка, Луиза Габург, урождённая Дирх. Аликс не отступила и поприветствовала: «Здравствуй, мама, мы едем с братом кататься верхом!». Матушка ответила: «Привет, моя вторая корона, конечно покатайтесь, а то скоро пойдёт дождь. Я только поговорю с ним». Аликс согласилась на разговор и ушла прочь переодеваться. Матушка села на свой трон и стала общаться с сыном: