Ненужная дочь фермера
Шрифт:
Голод начинал мучить, отчаянно хотелось помыться и уснуть без надоевшего стука колес.
Когда в очередной раз динамики в купе захрипели, а следом прозвучало название конечной станции, я не поверила своим ушам. Даже прижалась носом к стеклу, чтобы убедиться в том, что не ослышалась.
На здании вокзала висела табличка “Вивьен”.
Я так сильно ослабла от голода за время пути, что едва могла стоять на ногах. С трудом покинула купе, а когда со ступенек вагона спрыгнула на перрон, то ноги подкосились. Сидела несколько минут, приходя в себя. Мимо
Никто и не подумал подойти, спросить, все ли со мной в порядке, но мне это было только на руку. Когда головокружение прошло, я крепче перехватила ручку чемодана и побрела в сторону города.
Вивьен наверняка был красив, только сейчас я этого не замечала. Жадно всматривалась в стеклянные витрины булочных и кондитерских, глотала слюну. Знала, что спустя столько дней голодания мне просто нельзя объедаться, последствия для здоровья могут быть необратимы, и потому искала какой-нибудь уютный ресторан, в котором смогла бы заказать жидкий суп.
Такой нашелся почти сразу, неподалеку от центральной площади, где располагались самые лучшие и дорогие отели. Ни на один из них я не хотела тратиться, и после того, как съела тарелку супа в одном из заведений, сняла номер в простенькой гостинице.
Комната оказалась грязной: пятна на стенах, на тонком ковре, и даже постельное на узкой кровати было в разводах.
Обвела спальню равнодушным взглядом, бросила чемодан в угол, заперла дверь, задернула шторы и проспала до середины ночи.
Последнюю неделю я жила по инерции. Двигалась, засыпала и просыпалась. Я не замечала, что у меня болит рука и на щеке давно запеклась кровь. Не обращала внимания на то, как от меня пахнет.
Сегодня, впервые после смерти мужа, проснувшись в убогой ночлежке за тысячи миль от дома, я, наконец, сообразила, что произошло. Перед глазами словно воочию появилось лицо Ирига, навеки застывшего с раскрытым в безмолвном крике ртом.
Заныла рука. Опухшая и синяя, она почти не двигалась. Я поморщилась, когда попробовала пошевелить пальцами – перелом, скорее всего. Выпуталась из одеяла, двинулась к двери и выглянула в коридор. Из соседнего номера доносился храп, способный разбудить половину гостиницы.
Постояльцы спали, и я без опасений добралась до ванной комнаты, прихватив с собой чистый комплект одежды. В небольшом помещении, где ржавчина на раковине и плесень на напольной плитке настолько срослись с поверхностями, что уже казались деталями интерьера, стянула с себя пропитавшееся потом платье.
Мечтам о горячем душе не суждено было сбыться – из лейки тонкой струйкой текла холодная вода, но отказываться от мытья я не стала. Кусок вонючего мыла, оставленный на полке кем-то из постояльцев, тоже пригодился.
Кривясь от отвращения, я намылилась им и быстро смыла с себя пену. Волосы стали чище, кожа мягче. С облегчением вздохнув, переоделась в чистые лосины и тонкую кофточку.
Помню, мама говорила мне, что девушки не должны носить такую одежду. Да, мир не стоит на месте, и пришло время, когда женщины уже не обязаны задыхаться, затянувшись в корсеты, но мама была ярым противником брюк, лосин и всего, что разделяет ноги и обтягивает зад.
Потом
И Иригу нравилось. Он любил, когда я надевала легинсы…
…Тряхнув головой, я посмотрела на себя в пыльное зеркало. Ссадина почти зажила, запекшуюся кровь смыла, но синяк на пол лица делал меня похожей на одну из тех женщин, которых по утрам у баров шугает полиция и собирает по скамейкам в парках. Может, из-за внешнего вида ко мне на перроне никто и не подошел?
Главное, чтобы в том месте, куда я еду, мне помогли, не отвернулись.
А куда я еду, собственно?
Вернулась в номер и вытащила из прикроватной тумбочки карту области. В каждой, даже самой зачуханной забегаловке, можно найти карту, за что я сейчас была очень благодарна недавнему закону, который ввел мистер Ёль. Ёль, бывший профессор, каким-то чудом встал на пост правителя юго-западного государства семнадцать лет назад, сместив с трона короля, и теперь с попеременным успехом радует свой народ неожиданными поправками в законах. Одной из таких поправок касалась карт государства – по его мнению, в дорогих отелях и даже в дешевеньких постоялых дворах обязаны быть карты и путеводители для туристов.
На карте я нашла Вивьен – последний город в этих краях. Дальше него только горы, степи, и раскинувшиеся на тысячи миль маленькие поселения. Одно из них заинтересовало меня больше остальных: маленькая деревенька, судя по переписи прошлого года, насчитывала всего две сотни жителей. Окруженная реками и лесами, она являлась самым отдаленным населенным пунктом.
Туда-то мне и надо. В место, куда здравомыслящий человек добровольно не поедет, разве что захочет сбежать от кого-то или чего-то. Вряд ли меня там найдут, даже если будут искать.
Слезы я давно все выплакала. Сердце больше не болело. От боли и страха не осталось и следа, и только тоска по нашей с Иригом прошлой жизни все еще заставляла тихонько выть в подушку по ночам.
Но сегодня, находясь в Вивьене, я решила, что не позволю прошлому портить мое будущее.
Добраться до деревни с нескромным названием “Дворецкое” мне удалось за пять дней пути на купленной лошади. Я не рискнула нанимать кэб с водителем и остановилась на том, что готова потратить немаленькую сумму на лошадь, которая отвезет меня, куда нужно, без лишнего внимания со стороны.
Когда въехала на территорию Дворецкого, остановилась на холме у леса. Лошадь, которую я назвала Фиалкой в честь моих любимых цветов, лениво жевала зеленую сочную траву. Моему взору открывался чудесный вид на деревеньку: однотипные симпатичные дома стояли в отдалении друг от друга, у каждого имелись немаленькие огороды, постройки, загоны для скота. Фермерское хозяйство, самое большое в Дворецком, занимало огромную площадь, и даже издалека я могла видеть чудесный дом хозяина фермы.
– Ну что, – негромко обратилась я к белоснежной, как снег, лошади, – поедем в нашу новую жизнь? Что скажешь? Попросимся к кому-нибудь пожить, за деньги, разумеется. Пустят, как думаешь? Мы много места не займем, а потом что-нибудь придумаем. Может быть, даже наскребем денег на собственный домик. И на загон для тебя, конечно же.