Ненужные
Шрифт:
Через три месяца влюблённые скрепили подписями судьбы. Родители невесты подарили молодожёнам собственный старенький дом, а сами перебрались в деревню к матушке отца, чтобы помогать ей. Мария и Максим начали супружескую жизнь. Жена родила ему детей.
На закате брежневской России Меншиковы встали в очередь на получение квартиры, дождавшись её весной 1995 года.
И вот умер Максим Павлович, не уважаемый никем. Он был нелюбим даже своими детьми, поэтому все вздохнули с облегчением после похорон и зажили, как будто человека и не было. Данный Меншикову Господом шанс, счастливо
Глава пятая
Прячась от любви
Остался один день, и закончится первая половина унылого ноября. Два часа моросит дождь, точно небо снова плачет, жалея об утраченных золотисто-рыжих красках осени. Голые ветви кажутся чужими на фоне серого цвета. Прохожие стараются обходить лужи стороной, чтобы не видеть в грязной воде собственного искажённого вида или не испортить дорогую сердцу обувь.
В щели окон квартиры Меншиковых завывает ветер. Алексей расположился на подоконнике, рисуя в голове пейзаж улицы. От наскучивающего дела он спрыгнул с насиженного, но неуютного места. Привкус сигареты во рту потянул его на лестничную площадку. Алёша накинул куртку. Закурив, он услышал шаги. Пришёл товарищ из танцевальной группы.
– Мила недовольна твоей посещаемостью занятий, которые стоят копейки, благодаря окупаемости билетов на выступления и её организаторскому таланту по финансированию ансамбля. Давай быстрее одевайся, и пойдём на репетицию, или я заменю тебя в танцевальных номерах, всегда мечтал об этом!!! – приказал парнишка с хмурым выражением лица.
– Я мигом оденусь, – втянув дым, Алексей затушил окурок.
– Нет времени тебя ждать! Один дойдёшь?
Алёша с грустью кивнул.
Меншиков с опущенной головой добрёл до Дома культуры. Он вошёл в зеркальный зал. За спиной выросли крылья от искушения улететь к седьмому небу, оставить на часы бренный мир. Любимое дело начало окутывать Алёшу наэлектризованным воздухом танцевального духа. Юноша сосредоточился на движениях.
– Встали парами, парим в ритме вальса, – похлопала в ладоши руководитель. – Раз, два, три.
Расправив плечи, Алёша одной рукой взял девушку за талию, их ладони соприкоснулись, и на счёт «раз» партнёры, положившись на волны музыки Штрауса, закружились в вальсе.
Но тут руководитель похлопала в ладоши. Танец остановился.
Мила поправила осанку Алексея:
– Какая у тебя причина пропусков занятий? Ведь через три недели ты танцуешь почти во всех номерах!
– Я обещаю показать зрелищное выступление! – успокоил её Меншиков.
– Итак, продолжим репетицию! – обратилась Мила ко всей группе.
Алёшу увлёк вихрь танца от мучительных мыслей о жизни, любви и…
Агния позвонила в дверь его квартиры. Мария Анатольевна с порога безучастно ей сообщила:
– Алёша ушёл в ДК, зайди позже.
Петрова спустилась по ступенькам, решив подождать Меншикова у подъезда.
Хмурая ноябрьская погода вторила мрачному настроению Агнии. Деревья качали голыми ветвями, отвечая на возникшие у ждущей девушки вопросы об одиночестве. Прохожие сутулились от холодного ветра.
– Нужно покинуть провинцию! – прошептала Петрова, и мысли увели её в прошлое, туда, где люди в белых халатах с натянутыми улыбками пеклись о здоровье Агнии.
Из-за угла дома наконец появился Алексей. Его позитивный настрой словно солнце согрел девушку:
– Как я счастлив, что снова взялся за танцы! Через три недели в половине пятого вечера будет моё выступление в Доме культуры! Ты придёшь?!
– Конечно! – Агния сдерживала порыв прикоснуться к губам Меншикова.
– Я проголодался, пора домой, – сухо пробормотал Алёша.
– Хотела тебе сообщить, что я, возможно, скоро уеду в Москву, – Петрова поспешила предупредить Алексея о назревших планах для того, чтобы проверить его реакцию.
– Буду скучать по тебе, сестрёнка! – Он чмокнул её в щёку, и стены укрыли его от внутреннего кипения девушки.
Она, постукивая каблучками, направилась к тёмно-зелёному «вольво».
– Какая я ему сестрёнка? – прошипела сквозь зубы Петрова, недовольная результатом разговора. Дрожащими руками она взялась за руль.
В коттедже Агния, облокотившись о тумбочку в гостиной, еле держалась на ногах. Её взгляд устремился на сидящую в кресле мать.
– Я ждала Меншикова два часа не для того, чтобы услышать от него слово сестрёнка! – бормотала она.
Людмила Сергеевна встала и подошла к дочери. Лицо Агнии покрылось испариной. Мать приказала домработнице Светлане принести сладкую воду. Когда та выполнила требование, Людмила попыталась влить в рот дочери живительный напиток, но Агния, не выдержав настойчивости мамы, схватила стакан и швырнула на пол. Сердце девушки начало сильно колотиться. Петрова не понимала, где находится. Ей казалось, что с улицы через окна странного дома не неё смотрят шикарно разодетые подруги, их злорадный смех выводил девушку из себя. Измождённая она упала на пол.
Людмила Сергеевна закричала. Испуганная домработница сорока лет, Светлана, кинулась к телефону.
– Я вызываю карету «скорой помощи»!!! – предупредила она хозяйку.
Медицинские работники привели девушку в чувство.
Петрова прошептала:
– Мама, мне бы уехать отсюда и не возвращаться больше. Неужели меня нельзя любить как женщину?
– У этого Меншикова другое понимание о женской привлекательности, и здесь нет твоей вины, – равнодушным голосом произнесла мать.
Агнию госпитализировали в эндокринологическое отделение для проведения тщательного осмотра. Пролежала Петрова в больнице две с половиной недели, ей до тошноты надоели крашеные синие стены, запах хлорки, лекарств, и она попросила мать забрать её домой. Людмила Сергеевна поколебалась, и в конце концов выполнила желание дочери.
Дома Агния, поднявшись с постели, охапкой запихала вещи в сумку. Ей не терпелось уехать в Москву. Но в эту минуту Петрова подумала об Алёшином приглашении на танцевальное представление, которое девушке не захотелось пропустить. Игра с Меншиковым в родственничков под маской светской львицы доставит ей веселье. У неё оставалось три дня, чтобы отрепетировать роль к собственному спектаклю.