Необучаемые
Шрифт:
Вечером, после ужина, они собрались в гостиной и с интересом изучали достоинства помещения. Маркхэм оказался рядом с Хокли. Они осторожно потягивали коктейли, которые райки пытались приготовить для них по земным рецептам. Благоговейный трепет сенатора вернулся, затмив неприятное беспокойство, которое он испытал во время посещения музея.
– Чудесный день!
– сказал он.
– Несмотря на то, что наш визит задерживает подписание договора, мы будем вечно благодарны вам за то, что по вашей инициативе мы оказались на Райкмане III. Ничто не могло бы так впечатляюще поддержать наше желание принять опеку райков. Это был гениальный ход, доктор Хокли. А ведь какое-то время я думал, что вы на самом деле выступаете против райков!
Хокли промолчал. Маркхэм с удовольствием потягивал свой напиток, затем слегка нахмурился.
– Но я удивился, почему наш гид прервал экскурсию сегодня днем так внезапно. Если я правильно понял, в начале лекции он обещал рассказать нам гораздо больше, чем показал на самом деле.
Хокли вежливо улыбнулся, отпил из своего бокала, поставил его на столик и обратился к сенатору:
– Интересно, заметил ли это кто-нибудь еще, - сказал он.
Хокли хорошо выспался, правда, ему досаждал навязчивый запах хлора, которым, казалось, пропитана комната, хотя он включил систему кондиционирования воздуха на полную мощность.
Утром начался курс специально подготовленных лекций, которые, по просьбе землян, должны были познакомить их с тем объемом знаний, доступ к которым они получат после принятия предложения райков.
Очевидно, для райков это не было чем-то новым. Лекции были хорошо подготовлены и предвосхищали множество вопросов. Единственное, что в нем было нового, подумал Хокли, - это то, что информация была переведена на язык землян. Было очевидно, что текст был приготовлен давным-давно и пересказан уже тысячу раз.
Члены комиссии были разделены на мелкие группы в соответствии со своими специальностями: электронщики отдельно, астрономы и математические физики отдельно, химики и физики общего профиля отдельно. Хокли, Шоуолтер и сенаторы считались свободными членами комиссии, поэтому имели право посещать занятия любой группы по желанию.
Хокли решил провести первый день с химиками, так как это была его первая специализация. Доктор Шоуолтер и сенатор Маркхэм присоединились к нему. Как он ни сопротивлялся, но вынужден был признать, что ему приходится слушать лекцию с открытым от удивления ртом, впрочем, как и остальным землянам. Лектор говорил быстро и доходчиво, но информация, которую он излагал, сразу же вышла за пределы их знаний. Впрочем, он вводил их в новый материал так осторожно, что можно было подумать, что они уже когда-то обучались чему-то подобному, только забыли об этом.
Хокли почувствовал раздражение. Ему не понравилось, что он поддался гипнозу райка, который мастерски справился со своим делом, и теперь в отчаянии задавался вопросом, есть ли хотя бы маленький шанс противостоять их влиянию. За те несколько дней, что он провел среди райков, он не видел ни малейшей возможности возразить им. Но он сохранил надежду, что можно зацепиться за поведение гида, прервавшего их посещение музея.
По вечерам в учебной комнате отеля члены комиссии постоянно делились полученной информацией, переваривая то, что им рассказали на последних лекциях. Только в конце третьего дня Хокли показалось, что он заметил едва заметную перемену в группе. Поначалу ему было трудно сформулировать, в чем это проявлялось. Казалось, это возрождение жизненных сил, своего рода выздоровление. А потом он понял, что первоначальная реакция людей на великолепие райков прошла. В первые дни они были ошеломлены величием райков, это был мощный удар по их психике. И они отложили в сторону все свои теории и критическое восприятие и без вопросов уступили райкам.
Теперь они начали приходить в себя, возвращаясь в состояние, значительно более близкое к нормальному. Хокли почувствовал себя лучше, когда уловил нотки более резкой критической оценки в разговорах, которые велись вокруг него. Энтузиазм людей стал сдержаннее.
На следующий вечер произошло первое событие, подтверждающее явное изменение отношения к райкам. Они закончили ужин и собрались в гостиной, спорили, обменивались сплетнями, беседы затянулись далеко за полночь. Постепенно страсти улеглись, обмен мнениями стал спокойнее, кто-то говорил, кто-то слушал. И вдруг в атмосфере комнаты внезапно произошло изменение.
Все завертели головами, чтобы определить источник. Хокли позднее понял, что никогда не сможет описать, что заставило его оглянуться, и он увидел, что в гостиную входит доктор Сильверс и медленно рассматривает собравшихся. Он был мрачнее грозовой тучи.
Он не произнес ни слова, только подошел и сел рядом с Хокли. Тот сидел в одиночестве и курил предпоследнюю из привезенных с Земли сигар. Хокли почувствовал, что математик разъярен. Он протянул ему последнюю сигару. Сильверс оттолкнул ее.
– Последняя, - мягко сказал Хокли.
– Несмотря на все ухищрения райков, их имитации явно отличаются от настоящих.
Сильверс медленно повернулся к Хокли.
– Сегодня я представил им уравнения Легранда, - сказал он.
– Я ожидал получить прямой ответ на совершенно очевидный научный вопрос. Это то, чего мы должны были ожидать, не так ли?
Хокли кивнул.
– Я тоже так думаю. Но надо полагать, что вы вместо простого ответа, выслушали поучения далекие от науки?
Математик шумно выдохнул.
– Уравнения Легранда приведут к геометрии, столь же революционной, какой стала в свое время геометрия Римана. Но райки заявили мне, что я должен отказаться от дальнейших исследований в этом направлении. Поскольку подобные математические разработки бесперспективны.
Хокли почувствовал, что его сердце забилось чаще, но ему удавалось говорить ровным и сочувствующим голосом.
– Это очень плохо. Я знаю, на что вы возлагали на эти уравнения большие надежды. Полагаю, вы теперь откажетесь от работы над ними?
– Ни за что!
– громко выкрикнул Сильверс. Сидевшие поблизости люди, уже вернувшиеся к своим разговорам, снова уставились на него. Но внезапно он изменил тон и почти умоляюще посмотрел на Хокли.
– Я этого не понимаю. Как они могут говорить такие вещи? Похоже, это одно из самых перспективных направлений исследований, с которыми я сталкивался за всю свою карьеру. И райки запрещают его!
– Что вы сказали, когда они велели отказаться от вашей работы?
– Я сказал, что хотел бы знать, к чему приведет это исследование. Нам ведь было обещано, что мы сможем получить ответ на любой научный вопрос в пределах их компетенции, и, конечно, из того, что я видел, можно сделать вывод, что это в их силах.