Необузданные
Шрифт:
Крану снова повернулся к Мойре, которая повторила приказ, выразительно указав на землю. Было ясно, что она хочет покинуть площадку. Крану придется взять ее с собой.
Тройи попытался сесть. Его кожа была слишком чувствительной, а конечности пульсировали от онемения. Он покачнулся, почувствовав лёгкое головокружение, и понял, что не сможет обрести равновесие, потому что его хвост тоже распух и не был таким гибким, как обычно.
Он не хотел, чтобы его бросили. Он не хотел, чтобы с ним обращались иначе. Он не хотел, чтобы Мойра считала его каким-то странным. Он не знал, как это произошло, и не понимал, почему она так себя вела, но хотел показать ей, что ей не нужно бояться.
Правда, ему это не удалось. Как раз в тот момент, когда он
Тройи позволил себе рухнуть на пол площадки. Он никак не мог спуститься вслед за ними, ведь его хвост тоже затронула горячка, а в глазах все плыло всякий раз, когда он пытался подняться. Сейчас, когда Мойра ушла, ему стало еще хуже. В груди болело, как будто тело приказывало ему вернуть ее. Он не должен был оставаться один в таком состоянии. Его тело хотело ее, нуждалось в ней. Оказавшись отвергнутым… он подтянул колени и обхватил себя руками, стараясь не обращать внимания на постоянное болезненное биение пульса в половом органе и на то, каким холодным ощущался воздух на его разгоряченной коже.
Глава 24
Мойра спрыгнула со спины Крану, как только его ноги коснулись земли. Ей это не доставило удовольствие. Она предпочитала их привычный способ подъёма и спуска. Мойра выкинула эти мысли из головы.
Что ж, в конце концов это произошло. Она провела две недели, находясь в непосредственной близости с двумя обнаженными здоровыми самцами. Она неизбежно увидела бы стояк. Так что она просто предоставит Тройи немного уединения, вот и все. Утренний стояк — не самое худшее, что с ней когда-либо случалось. Иногда это было очень даже кстати. Бедняга Тройи выглядел таким обескураженным, но это лишь доказывало, что он всего-навсего человек. Она уже начала думать, что он и Крану будут морально и физически раздавлены, когда обнаружится, что они абсолютно бесполы. А теперь выходит, что какая-нибудь счастливица получит эти лакомые кусочки, если они не придутся Мойре по душе.
Тройи не последовал за ними, подтвердив тем самым, что она поступила правильно, оставив его одного. Она усмехнулась, прокручивая в голове мысль о том, что он дрочил там, наверху. Главное, чтобы он убрал за собой.
Было еще довольно рано, к тому же Мойра оставила свой рюкзак на площадке, но она нуждалась в нем все меньше и меньше. В эти дни, она ела прямо с деревьев, как и все остальные. Не похоже, чтобы Рут с Гроном или кто-то еще спустились. Значит, она пойдет к пруду, потому что ей больше нечем было заняться. Они с Рут обычно ходили туда утром или вечером, избегая середины дня, когда перегревшиеся Гэндри окунались в воду. С каждым днем уровень воды заметно понижался, и Мойра беспокоилась об этом. Она надеялась, что это не означает приближения засухи.
Мойра двинулась было через поляну, но ее остановила рука Крану. Она повернулась и посмотрела на него в замешательстве. В отличие от Рут, она не тратила время, задавая Гэндри вопросы. Она почти никогда не разговаривала с ними. Какой в этом смысл? Но если в прошлый раз, Крану коснулся руки Мойры, чтобы привлечь ее внимание, то на этот раз он схватил ее и удерживал.
Крану притянул ее к себе, и она пошатнулась. Его хватка не причиняла боль, но была крепкой. Он тяжело дышал, его мускулы подергивались, а хвост яростно метался из стороны в сторону. Мойра хмуро глянула на него. Почему он был расстроен? Он не рычал, не ворчал, ничего такого, что указывало бы на его гнев. От него исходила аура интенсивной решимости, как будто он готовился к чему-то. Впервые за долгое время по спине Мойры пробежали мурашки от страха, и она подумала, не слишком ли комфортно она стала
Крану наклонил голову, и ее страх испарился. Опять. Попытка навязать поцелуй. Она закатила глаза и попыталась стряхнуть его руку, но, к ее удивлению, он не отпустил ее. Он снова склонил голову, и ей пришлось отвернуться, чтобы он не добился желаемого.
— Нет, — ответила она. Сколько раз ей придётся это повторять?
Он тихо рыкнул в ответ. Он мог обрушить на неё свой рев или сверкнуть зубами, если бы хотел напугать, и у него бы получилось. Но это был звук, в котором она распознала такое разочарование, какого никогда прежде не слышала.
Мойра приложила свободную руку к его твердой мохнатой груди и толкнула, что, по ее мнению, было довольно ясным сообщением, не требующим языкового навыка. Ее отбросило назад, но он не сдвинулся с места, он стоял неподвижно, как валун. Он схватил ее за запястье и прижал его к основанию своего хвоста. Вспомнив, что говорила ей Рут, Мойра попыталась высвободить свою руку, и ей с трудом удалось вырвать из его огромной ладони свое тонкое человеческое запястье.
— Нет! — повторила она громче. Он не мог как-то иначе истолковать выражении ее лица, верно? И чего он надеялся добиться? Он не был возбужден, это Мойра чувствовала животом. Может, его нужно было потянуть за хвост? Тройи в этом не нуждался, он, похоже, прекрасно справился сам. Что ж, Крану заблуждался, полагая, что сможет заставить ее дернуть себя за хвост, чтобы в последующем изнасиловать. Она сорвет его план.
Он склонился над ней, пригвоздив ее к месту одной рукой, которая наверняка оставит на ней синяки от всех усилий Мойры вырваться. Он снова схватил ее за руку, на этот раз просунув ее между их телами и опуская до тех пор, пока кончики ее пальцев не коснулись мягкой обнаженной плоти его члена.
— Отпусти меня! — воскликнула она, переходя на крик. Дело дошло до того, что она хотела, чтобы ее услышали другие члены племени. Она хотела, чтобы Грон или Грила пришли и спасли ее, а Крану поставили на место. Ее прикосновение длилось всего пару секунд, прежде чем негодование придало ей достаточно сил, чтобы вырвать свою руку и ударить его по лицу. Это было все равно, что ударить по шару для боулинга, но, видимо, силы хватило, раз его голова дернулась.
Его хватка мгновенно исчезла с ее руки, и она отшатнулась от него, вне себя от ярости. Она откинула волосы с лица и сделала глубокий вдох, чтобы он понял ход ее мыслей, как вдруг раздался оглушительный рев с ветвей над ними. Они оба посмотрели вверх, и Мойра стала свидетелем того, как Тройи практически свалился вниз, едва касаясь ветвей. Он бросился к ним, его рот был раскрыт, демонстрируя пугающие клыки, а глаза горели.
Мойра услышала, как Крану зарычал в ответ, и отскочила в сторону, как раз когда Тройи налетел на Крану, словно метеор. В тот же миг они превратились в крутящийся вихрь, состоящий из конечностей, шерсти и зубов. Звук был ужасный, как будто бензопила разрезала стопку шин, но насилие, которое творилось на ее глазах было еще хуже. Мойра никогда не видела ничего подобного, они были такими быстрыми. Тройи выглядел так, словно сошел с ума, а Крану, похоже, был не прочь оторвать пару конечностей другому самцу. Они сражались так, словно это было состязание — кто первым нанесет сокрушительный удар.
Мойра в шоке попятилась. Внезапно она перестала чувствовать себя в безопасности рядом с ними. Это были не плюшевые мишки-переростки, чей мех немногим отличался от игрушечного. Они были животными. Происходящее походило на сражение львов за превосходство, сражение не на жизнь, а насмерть.
— Мойра! — на нее сзади опустились руки, и она подпрыгнула, обернувшись и увидев Рут, которая смотрела на нее с заметной обеспокоенностью, и Грона стоящего рядом с ней. — Ты в порядке? Что, черт возьми, происходит? — сказала она. Грон что-то проворчал и ринулся к месту схватки.