Необъявленная Война. Роман

Князев Александр Васильевич

– Нет, я не ошибся. Я из полиции, и я хотел бы с вами поговорить.

– Из полиции?..
– в трубке повисло молчание.

Потом он услышал какой-то щелчок за воротами, и всё тот же усталый женский голос произнес:

– Проходите.

Он неуверенно открыл калитку и вошел во двор. Прямо перед ним предстала ровная прямая дорожка, из декоративной бетонной плитки, по которой он не спеша, проследовал до самой входной двери. Дверь была закрыта изнутри, и он обернулся назад, чтобы лучше ознакомиться с тем местом, в котором оказался.

Осматривая двор,

Олег заметил, что все вокруг было чистым и ухоженным и деревья и клумбы и эта дорожка, по которой он шел к дому. Все сияло чистотой, и везде был порядок, и почему-то это показалось ему особенно странным и подозрительным. Он пока не мог понять почему, но чувствовал, что рано или поздно догадается, что именно вызвало в нем эти подозрения.

Внезапно за спиной раздался скрежет дверного замка, Громов повернулся к двери, которая медленно отворилась и на пороге появилась молодая женщина в белом домашнем халате, с бледным осунувшимся лицом и усталыми влажными глазами. Не сложно было догадаться, что перед ним стояла вдова погибшего Яковлева.

– О чем вы хотите со мной поговорить?
– чуть слышно произнесла она, вытерев слезы и поправив спутанные волосы.

Он открыл, было, рот, чтобы поздороваться, но слова так и застыли у него в горле. Быть может потому, что перед ним предстала необычайно красивая женщина, или потому что он увидел, как сильно она была подавлена и разбита горем, которое обрушилось на нее после смерти близкого человека. Олег не знал.

Он все так же продолжал стоять и смотреть в ее большие черные и мокрые от слез глаза и не мог ничего с собой поделать. Наконец, она прервала молчание и тихо произнесла:

– Пойдемте в дом.

* * *

Вдова провела его в роскошную и богато обставленную гостиную и указала на кресло, которое стояло у открытого окна рядом с журнальным столиком. Сама она расположилась на мягком диване, и, заложив под себя ноги, прикрыла полой халата обнаженные колени, от которых Олег все никак не мог отвести взгляд.

– Я вас раньше не видела, - с интересом проговорила хозяйка дома, заметив, как он смотрит на нее.
– Вы из другого отдела?

– Я приехал из Москвы, вот мое удостоверение.
– Громов раскрыл перед ней корочки и убрал их обратно во внутренний карман куртки, прежде чем она успела что-либо прочитать.

– Странно, почему вы приехали опять опрашивать меня?
– произнесла она содрогнувшимся голосом.
– Ведь дело уже закрыто и приговор давно вынесен. Меня уже столько раз допрашивали...

– Вы плохо себя чувствуете? Давайте я зайду в следующий раз.

Олег встал, чтобы пойти к двери, но она остановила его, вскочив с дивана и схватив его за руку.

– Нет. Постойте! Не обращайте на меня внимания. Со мной все в порядке. Просто сегодня я весь день плачу и сама не знаю почему. Быть может потому, что перебирала наши старые вещи, фотографии... и снова все это вспомнилось.

– Да-да я понимаю...

– Со мной все хорошо. Я хорошо себя чувствую. Можете задавать вопросы,

если вас что-то интересует.

– У меня немного вопросов.

– Тем более. Тогда садитесь и спрашивайте. И не бойтесь. Я давно смирилась с его потерей.

Ну, насчет этого она, конечно, солгала, подумал Олег и уселся обратно в кресло, после чего и вдова вернулась на свое место.

– Меня вот что интересует, Анна Сергеевна.... За два дня до гибели ваш муж подал заявление в полицию о вашей пропаже. Но потом сразу же забрал его и извинился. Сказал, что это было недоразумение, и что вы со своей дочерью уехали к родственникам. Что вы можете об этом сказать?

Яковлева отвела взгляд в сторону, словно пытаясь вспомнить события тех роковых дней.

– Действительно, произошло недоразумение, а все по моей вине, - она на некоторое время замолчала, вытерла мокрым платком слезы и, тяжело вздохнув, продолжила: - Мы с дочерью собирались съездить к сестре на выходные. В тот день мы опаздывали на поезд, а Сергея не было дома, поэтому я написала записку о том, что мы уезжаем, и оставила ее на входной двери. Вероятно, ветер сорвал ее и когда он пришел домой, он не обнаружил ни нас, ни записки. Естественно он испугался и пошел в полицию, ну а позже все выяснилось, и он забрал заявление. Вот собственно и все.

Олег в задумчивости покачал головой и опустил взгляд вниз. Он некоторое время рассматривал носы своих ботинок, потом после недолгой паузы проговорил:

– Значит, вы просто ездили к родственникам?

– Да.

– Недоразумение...

– Да. А в чем дело?

– Мне это кажется странным, а вам - нет?

– Не знаю...
– равнодушно произнесла она.

– Нет, пожалуй, я сформулирую этот вопрос по-иному. Вам самой не показалось это странным?

– Что именно?

– Вам не показалось странным, что после того, как вы уехали, он сразу пошел в полицию?

– Я же сказала, он был напуган!

– Да-да, я помню. И все-таки он сразу пошел в полицию. Сразу же после того как вы уехали!

– Не сразу! На следующий день.

– Тем более. Почему он не позвонил вашей сестре, если знал, что вы собираетесь ее навестить?

– Я не знаю. Почему?.. почему вы задаете мне эти вопросы?
– внезапно ее голос задрожал и Олег понял, что она сейчас расплачется.
– Он боялся за нас. У него было много врагов. Ему часто угрожали. Он... он... я не знаю...

– Ну, хорошо. Извините, - проговорил Громов, виновато потупив взгляд.
– Извините меня. Я не хотел вас обидеть.

Теперь он укорял себя за то, что так разошелся и забыл, что перед ним убитая горем женщина, и что она все еще очень сильно страдает по погибшему мужу. Ведь прошло всего несколько недель. А он полез к ней с этими неоднозначными вопросами, словно подозревая ее в чем-то.

Теперь ему было очень жалко ее, и он сильно злился на себя, за свою настойчивость и бесцеремонность. Громов смотрел на нее и чувствовал, насколько сейчас она беззащитна и слаба, ему хотелось присесть к ней и крепко обнять ее, успокоить.