Необязательная страна
Шрифт:
В Ираке американские войска рассеивались по стране, устанавливая небольшие укрепленные узловые точки, из которых направлялись отдельные патрули, контролировавшие безопасность и управление на местном уровне. В результате повстанчество было вытеснено из деревень, городов и целых районов беспокойной провинции Анбар21. Стратегия сработала. По мере освобождения все большего количества мест от контроля со стороны повстанчества местные руководители все больше укрепляли свою власть и объединялись в движение «Сыны Ирака». Они брали в свои руки проведение политики на местах и контроль над безопасностью, с американской финансовой помощью перестраивали местную экономику. Американские войска защищали руководителей. Эти обязанности в конечном счете перешли к подготовленным при американском содействии силам безопасности Ирака, которые помогли местным руководителям
Успех в Ираке представил ПРОПО как успешную военную стратегию Америки, так как она помогла победить в «асимметричной» войне с терроризмом, трайбализмом и теми, кого обычно называли партизанами в побежденных или находящихся на грани поражения странах. Сравнение Ирака с Афганистаном казалось очевидным. Стратегия борьбы с повстанческим движением помогла победить в Ираке; она хорошо подходила и для Афганистана.
И все-таки ПРОПО требует управления, а управление требует правительства. У афганского правительства не было средств (или воли) следовать за морской пехотой в районы, освобожденные от талибов, для того, чтобы управлять ими, поэтому эффект ПРОПО был весьма ограниченным. Президент Карзай оказался отличным орудием по разбиванию радужных надежд Америки на то, что можно что-то изменить в Афганистане. Однако в начале 2009 года Вашингтон все еще рассчитывал как-то его образумить. В случае неудачи афганские президентские выборы осенью 2009 года могли бы дать более подходящего партнера.
Пересмотр стратегии оказался мучительно долгим. Президент провел с командой национальной безопасности десять совещаний, длившихся в общей сложности 25 часов и проходивших в течение трех месяцев. Он выслушивал аналитические отчеты и обсуждал разные фактические данные. Гораздо больше было встреч без присутствия президента у советников и их аппарата, которые углублялись в относящиеся к данной теме вопросы, просматривали кучу досье, каждое толщиной в телефонный справочник, и отвечали на запросы, поступающие сверху. В канцелярии СПАП (специального представителя по Афганистану и Пакистану) мы обрабатывали бумажный поток, поступавший из государственного департамента. Часами мы составляли памятные записки и «белые книги» по данной теме, готовили карты и таблицы, а потом краткие справки по каждому вопросу. У Пентагона и ЦРУ были свои кипы бумаг. По сути, шло здоровое соревнование между ведомствами за количество выдаваемой продукции.
Еще в начале этого процесса Холбрук как-то вернулся с одного из совещаний в Белом доме и созвал нас в своем кабинете, чтобы проинформировать о самых последних делах. Он сказал: «Вы проделали большую работу, секретарь (Клинтон) осталась довольна имеющимися у нее материалами, однако она хочет, чтобы ее папки были такими же толстыми, как у министра обороны (Боба Гейтса). Ей нужны цветные карты, таблицы и диаграммы. Клинтон, – продолжал Холбрук, – не хочет, чтобы Гейтс солировал в беседах, размахивая своими цветными картами и диаграммами перед всеми присутствующими». Все в кабинете посмотрели на Холбрука. «А кто все это читает?» – спросил я его, показав на огромную папку на его столе. И он сказал: «Президент читает. Он читает все папки».
Представляется диким то количество времени, которое было потрачено на весь процесс. Каждый раз возвращаясь из Белого дома, Холбрук обычно говорил: «У президента возникли еще вопросы». И он предупреждал нас о том, что нам надо быть готовыми приступить к работе, как только мы получим официальные указания из Белого дома. На лицах Клинтон и Холбрука было чувство безысходности по мере затягивания процесса пересмотра стратегии. Белый дом относил эту задержку на счет тщательной проработки Обамой всех документов, высокой степени обдумывания и анализа, вкладываемых в принятие этого исторического решения. Однако все больше экспертов и участников процесса начинали беспокоиться по поводу того, что такое затягивание не в интересах Америки. Президент Обама был в крайнем смущении. Он поставил на уши аппарат национальной безопасности, заставляя давать ответы на один и тот же набор вопросов, сформулированных каждый раз по-разному.
Холбрук считал, что Обама не принимает решения потому, что ему не нравятся представленные варианты и что СНБ не удалось найти для президента верного варианта решения вопроса. Как говорил Холбрук, работа СНБ заключалась не в том, чтобы разрабатывать политику для президента, а в том, чтобы предлагать ему варианты на выбор. СНБ не занимался своим делом, поэтому и президент не принимал своего решения. Процесс принятия решения был нарушен. В своих рассуждениях Холбрук ссылался на мемуары Кларка Клиффорда «Советник
Холбрук в своей оценке упустил лишь одно: Обама не добился от СНБ предоставления ему других вариантов. В результате процесс замедлился до вялотекущего действа, в котором президент не соглашался с вариантами, лежащими у него на столе, но и не требовал новых предложений. Аппарат национальной безопасности продолжал представлять ему одни и те же варианты решения.
В итоге перед президентом оказалось два четких варианта на выбор. Первым был «полностью обеспеченный ресурсами» вариант ПРОПО, что означало больше войск и больше денег для того, чтобы отвоевать завоевания талибов и создать какую-то форму местной безопасности и хорошего правительства, которые не позволили бы талибам вернуться вновь22. Снова получился бы Ирак. Но президент не принял его. Он не считал, что длительная и дорогостоящая кампания по противодействию повстанчеству – это то, что нам надо. Здесь играл роль тот факт, что его советники по внутренним вопросам говорили ему, что поддержка продолжения войны со стороны общественности весьма вялая (и слабеет с каждым днем). Особенно учитывались также плохие новости о состоянии экономики в стране. Поэтому Обама делал вид, что присматривается к ПРОПО, а сам продолжал задавать разные вопросы. Ответ же военных всегда был одинаков: полностью обеспеченное ресурсами противодействие повстанчеству – это то, что надо!
Незадолго до того, как генерал Маккристал должен был выдать свой доклад, содержащий все необходимое для продолжения войны, Холбрук ночью собрал свою команду у себя в кабинете. Мы спросили его мнение по поводу того, что потребует Маккристал. Он сказал: «Смотрите! Военные представят президенту на выбор три варианта. Среди них будет вариант «высокой степени риска», – Холбрук высоко поднял руку. – Так они всегда говорят, когда запрашивают небольшое увеличение войск. Мало войск, значит, риск увеличивается. Затем будет вариант с «небольшим риском», – Холбрук при этом опускает свою руку. – В нем будет иметь место удвоение числа, которое они фактически запрашивают. А средний вариант будет предусматривать именно то, что им требуется: увеличение в промежутке от 30 до 40 тысяч военнослужащих». Так на самом деле и произошло – с использованием слов «высокая степень риска» и «небольшой риск».
Все это время вице-президент Байден добивался совершенно иного подхода. По сути, это был вариант № 2. Байден отметил, что мы пошли в Афганистан для борьбы с Аль-Каидой, но Аль-Каиды больше нет в Афганистане: она в Пакистане. По оценкам ЦРУ, в Афганистане не осталось и сотни боевиков Аль-Каиды23. Байден исходил из того, что со временем произошло медленное смещение в этой миссии. Борьба с терроризмом (подрыв, демонтаж, разрушение Аль-Каиды и ее отделений, как президент определил цели миссии) трансформировалась в борьбу с повстанчеством и строительство страны, причем Талибан заменил Аль-Каиду в качестве противника, против которого мы разработали стратегические цели. Как утверждал Байден, нам не нужно ПРОПО, функционирующее афганское государство или миллиарды, направленные на развитие сельского хозяйства и создание системы местной безопасности для того, чтобы ослабить страхи Америки в отношении Аль-Каиды. Фактически же для борьбы с Аль-Каидой Афганистан нам вообще не нужен. Мы могли бы защитить себя и продвигать наши интересы путем наращивания контртеррористических усилий (они быстро получили сокращенное название по аббревиатуре – «КТ-плюс»), направленных преимущественно против логова Аль-Каиды, расположенного в диком пограничном районе Пакистана. Мы могли бы использовать самолеты-беспилотники и спецназ, чтобы контролировать деятельность Аль-Каиды с наших баз на территории Афганистана и тем самым обеспечить сохранность всей необходимой нам безопасности за малую толику тех денег и личного состава военного контингента, которые требовались по программе ПРОПО.
Довод Байдена был в пользу задействования ресурсов ЦРУ вместо сил Пентагона и выглядел на первый взгляд не совсем уместным и довольно странным. Байден говорил о возможности победы без присутствия армии. Однако точка зрения Байдена получила искреннюю поддержку в конгрессе и среди прагматического крыла внутриполитических советников в Белом доме, полагавших, что американская общественность устала от войны. Холбрук также считал ПРОПО бессмысленной стратегией, но он не поддерживал и «КТ-плюс». Он считал, что нельзя построить региональную стратегию на основе «секретной войны». Беспилотники не могут заменить политическое урегулирование.