Необычайно романтичный
Шрифт:
– Ты теперь закончил?
– спросила я подчеркнуто подобострастно, когда он сделал паузу в несколько секунд и попыталась при этом переиграть, как сильно меня потрясли его изложения. Он размышлял не только о тройном прыжке, но о гораздо большем - мои уроки этики были по сравнению с этим махание пакетиком чая в мелкой чашке. Даже бабушка Анни (с которой он провел явно слишком много времени) не могла с ним сравниться.
– Не совсем, - лишил меня Леандер надежды на передышку после двух шагов к окну, двух к письменному столу и элегантно запрыгнув именно на него. Письменный стол был для него что-то наподобие кафедры для пастора или завтрака для
– Ты чувствуешь утешение, не так ли? Сейчас в этот момент и благодаря нашему разговору, моей поддержки, моих слов?
– Я не кивнула, не дала ответа.
Леадер принял это за согласие - и так оно и было.
– Мы только что сделали крюк на нашем пути. Это не хорошо. Я прислушался к твоему горю, теперь сила должна быть заново восстановлена. Мы потеряли время.
– Но иногда это необходимо!
– возразила я, хотя собственно понятия не имела, о чем он говорил.
– Как в паркуре. Ты же знаешь, в паркуре пробегают расстояние от А до Б, наиболее эффективным способом и преодолевают препятствия, вместо того, чтобы избегать их.
– D’accord (франц. согласен), - подтвердил Леандер кивая.
– Совсем не плохое сравнение!
– Тогда, как бывший охранник, ты должен лучше всего знать, что иногда бывает разумнее обойти препятствие, потому что еще не можешь преодолеть его и сломаешь себе шею, если попытаешься.
Поэтому лучше крюк. Он ...
– Я фыркая замолчала, когда заметила веселую ухмылку Леадера.
– О да. И ты была королевой крюков. Люси, ты скорее сломала бы себе шею, вместо того, чтобы сделать крюк! Теперь же ты делаешь крюк из-за пары эмоций?
– Пары?
– защищалась я с негодованием.
– Я убита горем! Мне больно!
– Но из-за этого не умирают, а теперь ...
– Леандер сделал короткую паузу, когда заметил, как я поникла. О, ощущение было очень даже таким, как будто я изнутри загибаюсь.
– Мы не можем себе этого позволить, шери. Мне нельзя было реагировать на твое горе. Вообще нельзя. Почему ты думаешь я пою здесь каждый вечер? Хм? Чтобы не позволить тебе себя отвлечь, твоими заботами и горем. И чтобы - нет, этого тебе не нужно знать. Нельзя знать, - исправил он себя усердно.
– Merde (франц. дерьмо), я слишком много говорю ... mon dieu (Боже мой) …
– По крайней мере ты это хоть раз заметил, - издевалась я.
– Значит впредь ты опять будешь изображать этот номер «мне все равно»? Это ведь проще, не так ли? Ничего не чувствовать.
Леандер поднял свои веки и его глубокий взгляд сразу же лишили меня негодования. Но как только я попыталась в него погрузиться, он опять окутал себя своей обычной неприступностью.
Я почти могла слышать, как он отстранился от меня и снова начал воздвигать между нами явную, холодную стену. Тем не менее он продолжил говорить и в его голосе я нашла последний намек на любовь и тепло.
– Как ты думаешь, почему Витус такой хороший охранник - ты же помнишь, моего двоюродного брата?
– О, как я могла когда-нибудь забыть об амебе ... ? Конечно же я помнила.
– Он отключил любые личные отношения к своим клиентам. Он больше ничего из этого не видит, плачут ли они или смеются, бояться или радуются. Он действует исключительно через свое высшее сознание, свою интуицию. И таким способом он спас тебе два раза жизнь. Когда мы предположительно кажемся далекими и холодными, мы к вам ближе всего. Если мы не будем такими и позволим увлечь себя ...
– Леандер придал своей руке форму пистолета и приставил ее к виску.
– Тогда все кончено. Подумай о Кеннеди ... Наверное его охранник увлекся царящим настроением и его харизмой. Он ему слишком нравился. Или его жена. А потом ... краткий миг невнимательности, допущение крюка, и может быть уже поздно. Сейчас тебе нужно бороться. Я больше не могу заботиться о тебе человеческим образом. До назначенного для я связан с тобой только другим способом. Невидимым.
– Как раньше, - ответила я с упреком, но также очень печально.
– Нет, не совсем как раньше. Я здесь, но я тебе больше не нужен. Ты должна бороться, Люси. Придерживайся того, что я тебе велел. Но пропусти одну неделю, то, что случилось сегодня, было помехой. Иди к Сердану лишь на следующей неделе. А до тех пор живи нормально своей жизнью.
– Какой жизнью?
– спросила я требовательно.
– В ней больше ничего нет. Ни ребят, ни паркура ...
– Люси!
– прогремел Леандер так строго, что я почувствовала это как удар кнута на моей шее.
– У тебя есть все, что нужно! Не ной! Ходи в школу, разговаривай с Софи, помогай в киоске и в столовой, протягивай руку помощи своей маме, поддерживай папу, учи для контрольных работ, обучай своих девчат шитью - это более, чем достаточно.
– Это до смерти скучно, - прошептала я с ненавистью, потому что знала, что у меня больше не было шанса, избежать именно этой повседневной жизни. Ни ребята, ни Леандер не будут меня отвлекать. И при этом я должна быть счастливой и ощущать спокойствие?
Никогда в жизни мне это не удастся. Но Леандер снова уединился в свой собственный мир, который казался мне более чуждым и отдаленным, чем в первые дни после нашей встречи, когда я еще по желанию считала его то призраком, то галлюцинацией. Поэтому я снова подумала о слуховой галлюцинации, когда посреди ночи услышала его голос, хотя его дыхание явно показало, что он крепко спал.
– Может быт, ты тоже была когда-то ангелом, шери.
Глава 10.
Слоны между собой
– Люсиии?
– Да-ааа!
– протянула я после того, как взяла себя в руки - а мне срочно нужно вернуть самообладание, настолько основательно, насколько возможно.
– Сейчас приду!
Примерно седьмой раз в этот день, мои добровольные посещения в счет не входят. Врач в больнице своим заявлением, что маме впредь можно было только лежать, имел в виду в буквальном смысле - только мама, на свой неисправимый манер, истолковала это своим образом и утверждала, что должна регулярно ложиться, так что рядом со сном после обеда, теперь были также сон утречком и сон вечерком.
Между этими периодами она бегала по квартире и кухне, варила несъедобные блюда, злоупотребляла своей косметичкой или в своем нескончаемом поиске подходящих вещей для беременных предпринимала походы по магазинам. Собственно ей нужно было и дальше продолжать придерживаться моды для пухленьких, но попробуй сказать ей это, тогда точно последует смерть через повешение. Для мамы существовала огромная разница между беременной и толстой - а толстой она никогда не была!
Ее деятельность закончилась новым визитом в больницу, в то время как я была в школе - в этот раз папа, из-за плохого предчувствия, поднялся наверх и нашел маму, сидящую между двумя сумками в коридоре, где она прижимала обе руки к огромному животу и утверждала, что он превратился в камень. Но это были снова преждевременные схватки - сильнее, чем предыдущие.