Необычная история
Шрифт:
Трикси не растерялась. Устроившись в гостиной с чашкой кофе в руках, она поспешила успокоить Крийна:
– Давай подумаем; их семеро, да? Шесть мальчиков и одна девочка. Ей подойдет маленький серый кролик; я видела его, когда мы проходили по отделу игрушек, в славном костюмчике и с корзинкой для покупок… – Она не заметила его улыбки и продолжала: – А вот мальчикам – это много сложнее. Может, подойдет конструктор Лего? Я видела такой, из которого можно построить корабль. Это уже трое, так? Потом, мальчик Реки – он ведь достаточно вырос, чтобы играть радиоуправляемой
– Все маленькие мальчики доросли до того, чтобы играть в машинки, – заметил профессор.
– Вот и хорошо; тогда остаются трое ребят Суске.
– Железная дорога – будут играть в нее все вместе. – Он поставил чашку на стол. – Если ты готова – пойдем поищем все это.
Через полчаса Трикси молча наблюдала, как профессор выписывает чек, за который, как ей казалось, ему дали целиком всю железнодорожную систему Объединенного Королевства, вместе со всякими там станциями, мостами, сигнальными будками и миллионами миниатюрных рельсов. Тут же, с помощью продавца, он попробовал все это собрать воедино.
Трикси, наблюдая за увлеченным лицом профессора, испытала такой прилив любви, что защемило сердце.
Они купили и остальные игрушки, потом отправились в Каларидж на ланч, и Трикси поглощала изысканную еду с восторгом ребенка, которому закатили настоящий пир. Крийн, к своему удивлению, вдруг понял, что и сам получает удовольствие от ее радости. Охваченная возбуждением Трикси в глубине души лелеяла надежду, что с этого прекрасного утра они будут больше времени проводить вместе…
Она ошибалась – следующие два дня она почти не видела Крийна и не увидела бы еще дольше, если бы в больнице не намечался бал. Он поинтересовался, не нужно ли ей новое платье для такого случая, оставил на столе пачку денег и позвонил днем, напомнив, чтобы она была готова выехать из дому в восемь часов.
– Сначала будет обед, – сказал он. – Несколько человек из Больничного комитета…
– А где это будет?
Нетерпеливым голосом он пояснил:
– В больнице. Танцы начинаются в половине девятого, все обычно собираются на пару часов позже. – Он отключился, вероятно задумавшись о системе желез внутренней секреции…
Трикси твердо решила быть хорошей женой – но тут вышла из себя. Бал Года, а она предупреждена едва ли за два дня! Правда, у нее было несколько платьев, но разве годились они для такого серьезного случая? Кроме того, ей так хотелось произвести надлежащее впечатление на старшую сестру Беннетт!
Денег, оставленных на столе, оказалось довольно много. Она поехала на Найтсбридж в надежде найти что-нибудь подходящее. Нашла не скоро, но вещь того заслуживала. Приглушенных тонов розы на бледно-зеленом фоне поверх шелковой юбки, отлично сочетающиеся с нежнейшими оттенками цветов; ко всему этому великолепию – розовые атласные туфельки и маленькая сумочка из золотой сеточки на запястье. Она добавила к наряду еще и тонкую как паутинка кашемировую шаль. Теперь единственное, что оставалось сделать, – это помыть волосы и наложить на лицо маску.
За завтраком Крийн оторвался от писем и спросил:
– У тебя все готово для вечера? Сегодня я еду в Бирмингем, но к началу восьмого вернусь.
Она не была уверена, услышал ли он ее уверения в том, что она вполне готова, но, когда предположила, что, вернувшись, он захочет немного сэндвичей с кофе, он поднял голову:
– Спасибо, буду рад. И завари себе крепкий чай, Беатрис; чай притупляет действие алкоголя…
Она окинула его холодным взглядом.
– Ты хочешь сказать, что я могу позволить себе выпить больше, чем требуют приличия?
Он встал из-за стола.
– О Боже, нет, но шампанское на голодный желудок… – Он опустил руку на ее плечо. – Увидимся вечером. Мой номер телефона в кабинете.
Когда он вернулся, Трикси, уже одетая, работала в гостиной над гобеленом. Она услышала, как он входил в дом, но осталась, где была; поудобнее устроилась в кресле у камина, в теплом розовом свете лампы, стоящей на подлокотнике, платье нежно струится по ногам… Она чувствовала, что выглядит прекрасно, и надеялась, что Крийн это оценит.
С книгой в руке он вошел в комнату. Оживленно поприветствовал ее и быстро прошел к своему креслу. Ей показалось, будто он умышленно не взглянул в ее сторону.
Трикси проглотила обиду, выместила злость на гобелене и справилась о том, как он провел день.
– Ешь сэндвичи, они совсем свежие.
В голосе ее звучали едкие нотки, но ее вполне можно было за это простить.
Вскоре он вышел переодеться, а Трикси продолжала сидеть, пытаясь взять себя в руки. Он устал, говорила она себе, и, вероятно, все еще думает о пациенте; в конце концов, он вполне ясно дал понять, что работа намного для него важнее, чем что-либо другое; да и предстоящий вечер для него – не что иное, как пустая трата времени.
Когда он спустился вниз, она уже полностью успокоилась.
Предстоящий бал она ждала без всякого нетерпения, однако получился самый настоящий праздник. Ее посадили меж двумя старшими консультантами, которые величали ее маленькой леди и подливали ей вина, и, хотя это был официальный обед, благодаря Рождеству он превратился в очень веселый вечер. Крийн, сидя напротив Трикси рядом с внушительных размеров дамой, улыбался всякий раз, когда они встречались глазами, а у нее появилась прекрасная возможность понаблюдать за ним. Трикси с радостью отметила, что сейчас он не витает в облаках; и было очевидно, что и он, и его соседка вполне довольны друг другом. Когда он в следующий раз улыбнулся ей, она ответила прохладным взглядом.
Бал был уже в полном разгаре, и Крийн молча повел ее на танцплощадку.
– За обедом ты как-то неприязненно посмотрела на меня, – шепнул он ей на ухо. – Я что, что-то сделал или, наоборот, не сделал? Словом, я тебя расстроил?
– Ничего подобного, – ответила Трикси, уткнувшись носом в его накрахмаленную манишку. – Какой замечательный вечер. – Голос у нее был ледяной.
– Согласен, превосходный, и мне все по-прежнему со всех сторон твердят, что я сделал удачный выбор.
Трикси высказала «фи» его манишке, а он засмеялся и прижал ее ближе, чем того требовал танец.