Необычное Рождество
Шрифт:
— Вау, — прошептал он.
— Тебе нравится? — я провела руками по своему новому шелковому платью-футляру без плеч.
— Ты сногсшибательна, — он подошел ближе, крепко прижав к себе и поцеловав.
Я закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его рта и прижавшегося к нему тела. Его язык обладал волшебной способностью мгновенно возбуждать меня, поэтому, как только он слегка отстраняется, тяжело вздыхаю, желая большего.
— Я скучал по тебе, — пробормотал он, глядя мне в глаза. Одна из его радужек выглядела более
— Я понимаю, — мягко поддразнила я, — ты был на работе целых восемь часов. Конечно, ты скучал по мне.
— Я бы скучал еще больше, если бы знал, что ты наденешь сегодня, — он откинулся назад, чтобы окинуть меня оценивающим взглядом. Я потратилась на новое платье, потому что его переливающаяся черная ткань отлично подчеркивала мои изгибы, и теперь была рада этому. Этот момент стоил каждого пенни.
Он провел руками по моим обнаженным плечам, запустив ладони в бретельки платья на верхней части рук.
— Ты выглядишь сенсационно. Но у меня есть один вопрос.
— Вопрос?
— Что будет, если я… — он спустил бретельки с моих рук, — сделаю так?
Шелковистая ткань соскользнула с моего тела. Платье упало к моим ногам. Под ним был только бюстгальтер без бретелек и маленькие черные трусики.
Улыбка Люка стала шире.
— Вау, — снова прошептал он.
Я бросила на него строгий взгляд. Так много для того, кто был полностью одет.
— У нас нет времени валять дурака. Вечеринка начинается в восемь.
— Мы можем немного опоздать. Никто не приходит на вечеринки вовремя.
Проведя руками по моей спине, Люк погладил мою голую кожу и снова поцеловал. Когда его теплое, твердое тело прижималось к моему почти обнаженному, было трудно вспомнить, что мы должны куда-то идти.
— Я должна быть безрассудной, — пробормотала я, — ты же играешь по правилам.
— Разве это против правил? — он щелкнул застежкой, и мой лифчик упал на пол.
— Люк, у нас нет времени, — на вдохе выпустила я, пока его пальцы дразнили мой сосок.
Проблема была в том, что отлично знал, как мне нравится. Как я могла продолжать думать четко, когда мужчина хорошо умел направлять мои мысли в совершенно другое русло?
Поддавшись искушению, я расстегнула его рубашку и сняла ее, чтобы провести руками по его великолепному торсу.
— Не воспринимай это как разрешение опоздать, — провела поцелуями по его груди. Аромат одежды и одеколона смешался с естественным запахом Люка, и получился самый лучший запах на свете.
— Значит, это тоже запрещено? — н сдвинул мои трусики на бедра. Те соскользнули с моих ног на пол так же легко, как и все остальное.
— Нет. Это крайне незаконно, — я расстегнула его джинсы и стянула их.
Он снял туфли, отшвырнув
Притянув меня к своему обнаженному телу, поднял вверх. Я обхватила его ногами и поцеловала, пока он, спотыкаясь, шел к кровати и опускал меня на нее. Лежа надо мной, раздвинул мои ноги, но дальше не пошел.
— Все еще незаконно? — спросил он, отстраняясь от меня нижней частью своего тела.
— Строго запрещено, — я поцеловала его в шею и скользнула рукой вниз к его ягодицам, пытаясь притянуть его тело к себе. Он был мне нужен как глоток воздуха.
— Так ты собираешься отказаться от меня? — он легко сопротивлялся моим усилиям.
— Ты никуда не пойдешь. Я буду твоим судьей, присяжным и…
— Сексуальным палачом?
Мощным рывком я подтянулась и перевернула его, а затем уселась на него сверху.
— Правильно, бандит, — схватив его за запястья, откинула их ему за голову и, опираясь на них, прижала его руки. — Теперь пришло время для твоего наказания.
— Какое у меня наказание?
Опустившись на него, я застонала от удовольствия.
— Ты получишь суровый приговор, — удалось мне сказать, — и никакого снисхождения за хорошее поведение.
Потом я вообще ничего не смогла сказать. По крайней мере, ничего, что можно было бы выразить полными словами.
После этого мы лежали бок о бок, обнаженные, на кровати, несмотря на зимнюю прохладу в воздухе, оба были слишком довольны и сонливы, чтобы двигаться. Моя рука лежала на его груди, а лицо Люка было повернуто ко мне. Глаза были закрыты, и, хотя я боялась, что оба заснем, было так хорошо, что вставать.
И тут, глядя на то, что Люк вот-вот начнет храпеть, тот открывает глаза и мягко улыбается мне.
— Я люблю тебя, — пробормотал он.
— Я тоже тебя люблю.
Пенн поцеловал меня в плечо, его глаза были наполнены теплом.
— Ты уверен, что еще не слишком рано признаваться мне в любви? Мы живем вместе всего шесть дней, а это значит, что мы занимались любовью всего двадцать четыре раза.
Я моргнула.
— Ты считал, сколько раз мы занимались любовью?
— Я думаю, в среднем около четырех раз в день. Шесть дней — это двадцать четыре раза, — он нахмурил брови, — а учитывая, что сейчас тридцать первое декабря, это может стать серьезной проблемой.
— Почему?
— Двадцать четыре — несчастливое число, чтобы закончить год. С другой стороны, двадцать пять…. — мужчина повернулся ко мне и очень медленно провел пальцами по середине моего тела, между грудей и вдоль живота, — двадцать пять — это благоприятно. Закончив год под номером двадцать пять, мы получим счастье и процветание на весь следующий год.
— Мама только сейчас простила меня за то, что я сбежал со свадьбы Холли, — напоминаю ему, — если мы опоздаем на ее вечеринку… ох!