Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1
Шрифт:
Почти всё население этих зарослей совсем не боялось наших мальчишек – ни бурундуки, ни бабочки, ни, тем более, пауки, Борису удавалось довольно легко за ними охотиться. Он ловил бурундука или какую-нибудь ящерицу самой необычайной раскраски, и все братья с интересом рассматривали пойманное животное или бабочку. Правда, они никогда этих животных и насекомых не мучили: насмотревшись, отпускали их обратно. Хотя, конечно, такое разглядывание и ощупывание для некоторых из пойманных не проходило бесследно.
Для Бориса-большого, попавшего в этот совершенно новый мир, всё было ново и интересно, ну а младшие, довольные тем, что с ними постоянно находился их старший брат, были довольны уже одним этим.
Время летело незаметно
Конечно, кроме прогулок, Борис, как самый старший из детей, выполнял и определённую работу: носил воду из колодца, колол дрова для плиты, ходил в магазины и т. п. Первое время мать боялась посылать его одного, но он, научившись торговаться ещё на кинешемском базаре, быстро освоился с китайскими торговцами и скоро и здесь стал покупать продукты лучше и дешевле, чем даже мама.
Его присутствие принесло большое облегчение Анне Николаевне: с неё снялась довольно большая часть домашних работ, и она теперь всерьёз могла думать о работе. В течение нескольких лет Анна Николаевна занималась только домашними делами, а ей очень не хотелось терять свою специальность, и потому была рада представившейся возможности учительствовать. Да и деньги, которые она при этом заработала бы, для семьи пригодились: ведь жалование, получаемое отцом, было очень невелико. Кроме обмундирования и продовольственного пайка, выдававшегося на него одного, Яков Матвеевич получал 37 руб. 50 коп. в месяц. Правда, сумма эта считалась золотом, что в переводе, на курсировавшие в то время на Дальнем Востоке цены и старое царское серебро, как теперь уже знал Боря, составляло довольно значительную сумму, но всё равно: 30–35 рублей, которые могла бы зарабатывать жена, в семье очень были нужны, особенно теперь, когда она увеличилась. Это, уже получивший некоторый жизненный опыт, понимал и Борис, именно поэтому он и старался, помимо развлечений для ребят, взять на себя как можно больше домашних работ.
С 1 августа 1923 года в селе Шкотово проводились курсы-семинары для учителей волости и части Владивостокского уезда. Ведь советская власть пришла в Приморье только в октябре 1922 года, и преподавание в школах находилось тут сейчас на такой же стадии, как в центральной России в 1918–1919 годах, а его надо было срочно перестроить в соответствии с теми программами, которые к 1923 г. уже были в РСФСР во всех школах. Для этого, в первую очередь, надо было переподготовить самих учителей. Конечно, теперь, когда в стране уже этот вопрос в основном нашёл решение, при помощи педагогов, присланных из центральной России, эта перестройка школы решалась быстрее, но всё же и она требовала определённой работы. Вот для этого-то и проводились в Шкотове курсы по переподготовке учителей.
Анна Николаевна, предъявив документы о своей работе в прошлом, которые она в своё время предусмотрительно захватила с собой, получила разрешение для занятий на курсах, ну а после их окончания могла рассчитывать и на получение работы в одной из школ села Шкотово.
Разговор о курсах и о работе Алёшкиной шёл ещё с июня, но она пока не могла решить, как же быть с домашними делами. На мужа рассчитывать было нельзя, его работа требовала от него очень много времени и сил. После двухмесячного пребывания в семье Бори стало ясно: на его существенную помощь можно положиться, и вопрос о службе матери решился положительно.
Помогло принятию такого решения и ещё одно обстоятельство, показавшее достаточную самостоятельность этого парнишки.
Анна Николаевна заболела. Заболела так, что её пришлось срочно положить в больницу, где она и провела более недели. Уже много позднее, через несколько лет, Борис узнал, что его вторая мать, забеременев, не пожелала иметь ещё одного ребёнка, и для проведения необходимой по этому поводу операции была положена в больницу. Спохватилась она довольно поздно, поэтому операцию пришлось делать в срочном порядке, да и прошла она не очень удачно.
Положили её в середине июля, на два-три дня, а дело затянулось. Отец по службе должен был почти на всё это время выехать из Шкотова, и всё хозяйство легло на плечи Бориса-большого. Против ожидания Анны Николаевны, он справился с этими обязанностями отлично: готовил вкусные обеды для ребятишек и носил кое-какие кушанья ей в больницу, умудрился заставить Люсю перестирать всё бельё младшим братишкам, а им придумал новое развлечение. Из соседней казармы при помощи одного из красноармейцев военкомата Боря приволок большую старую ванну, заткнул в ней сливное отверстие деревянной пробкой, натаскал и налил в неё воды и позволил обоим братишкам там целыми днями купаться, чем доставил им огромное удовольствие, а сам освободился от опеки над ними и мог свободно отдаться стряпне. Одним словом, всё время, пока мать была в больнице, а отец в отъезде, семья не испытывала больших трудностей.
Вернувшись из больницы, и найдя дом в образцовом порядке, как она потом говорила знакомым, Анна Николаевна, понимая, что этим она обязана своему старшему, недавно найденному сыну, расхваливала его на все лады. А он, конечно, рос в собственных глазах.
После этого она со спокойной совестью начала заниматься на курсах, так как была уверена, что Боря может оказать ей существенную помощь в домашнем хозяйстве. Так и получилось.
В награду за это мама довольно часто брала с собой Борю на любительские спектакли, концерты, вечера танцев и прочие развлечения, которые в период проведения курсов в клубе, где проходили занятия, проводились почти каждый вечер. В основном на курсах занимались молодые девушки и молодые люди. Даже Анна Николаевна, которой в ту пору было немногим более 30 лет, уже считалась среди курсантов старой учительницей: у неё за плечами было более десяти лет учительской работы. Большинство слушателей имели один-два года работы, а были и такие, которые окончили шкотовскую учительскую семинарию только в 1922 году и ещё даже не успели поработать. Естественно поэтому, что Алёшкина среди этой молодёжи пользовалась, как, впрочем, и несколько других таких же «старых» учителей, определённым уважением. Поэтому и её старшего сына встречали приветливо и охотно с ним знакомились. Уже через несколько дней Борис познакомился и даже, можно сказать, подружился с целой группой молодых учителей: Л. Пашкевич, И. Михайловой, Х. Сачёк, П. Медведь, Е. Карташовой, Н. Бердником и другими. Основную массу его знакомых составляли девушки, так как они были знакомыми его матери, мужчин он знал только двух или трёх человек.
Все эти новые друзья, конечно, не могли относиться к Борису как к ровне, ведь им было по 18–20 лет, а ему едва минуло 16. Кроме того, все они уже работали или должны были начать работать с этой осени, а ему ещё предстояло целый год учиться. Но парнишка был очень развит и начитан для своих лет, кроме того, он только что совершил путешествие из центральной России, проехав через всю страну, а большинство его новых знакомых дальше Владивостока, а некоторые – и дальше Шкотова, не бывали. Боря был хорошим рассказчиком, и его рассказы слушались с нескрываемым интересом.
Он носил красноармейскую форму, старую форму отца, и в ней выглядел немного старше своих лет. Бойкие разбитные девушки, с которыми он познакомился, нравились ему все сразу, он готов был ухаживать за каждой из них, но пока ещё просто не знал, как это делается. Все они немного поддразнивали юного паренька, но одновременно с удовольствием проводили с ним время. Молодых мужчин на курсах почти не было, они ещё были в армии, а те же, которые, имелись, страдали или каким-нибудь физическим недостатком, или хронической болезнью, кроме того, все эти мужчины, знакомясь с девушками, имели серьёзные намерения, а этих молодых ветрениц это пока не прельщало.