Необыкновенные приключения Карика и Вали (Художник Г. Фитингоф)

Ларри Ян Леопольдович

Профессора встретила заспанная Валя. Она потягивалась и зевала, но, увидев бочку, всплеснула руками.

– Это большой торт? Да? – радостно закричала она.

– Ну, хотя и не торт, однако и это, думаю, понравится тебе!

– Ой, что же это?

– Мед!

– Целая бочка!

– Да не одна, Валек! Я нашел целый склад с такими бочками! Нам, пожалуй, и за год не съесть половины сладкого клада.

– Вот хорошо-то! – обрадовалась Валя.

Она вцепилась руками в края бочки и принялась помогать

Ивану Гермогеновичу с таким усердием, что не прошло и минуты, как дружными усилиями бочка с медом была втащена в пещеру и поставлена в угол.

– Ну вот и отлично, – сказал Иван Гермогенович, вытирая потную шею ладонями. – Теперь ты можешь позавтракать медом. А я пойду поищу постель для Карика! Но смотри, не вздумай уходить из пещеры. Тут бродят такие свирепые чудовища, что ты и крикнуть не успеешь, как они сожрут тебя.

Профессор ушел, а Валя, проводив его до выхода из пещеры, тотчас же вернулась обратно, подошла к бочке и принялась хозяйничать. Она откинула без особого труда крышку бочки, понюхала мед и, облизнувшись, запустила руки прямо в бочку.

– Ух как много! – прошептала Валя.

Она ела так усердно, что скоро все лицо, грудь и руки до самых локтей покрылись, словно клеем, янтарно-желтым медом. Вся она стала такой липкой, что прилипала к бочке, к стенам пещеры, да и к ней самой липли песчинки, кусочки листьев и сухих лепестков.

Растопырив липкие пальцы, Валя бродила по пещере, обрастая, как снежный ком, всякой сухой всячиной: старой паутиной, сухими волокнами растений, пыльцой цветов и еще какой-то дрянью, похожей на хлопья пыли.

– Пойду помоюсь! – вздохнула Валя.

Она осторожно высунула голову из пещеры, посмотрела по сторонам: нет ли поблизости страшных животных, – а потом, припадая к земле, помчалась прямо к озеру и тут плескалась в воде, пожалуй, не меньше часу. Изредка, когда над головою с ревом и свистом жестких крыльев проносились шестиногие глазастые страшилища, Валя поспешно ныряла под воду, но потом, вдруг вспомнив паука-аргиронета, завизжала от страха и, выскочив из воды, помчалась обратно к пещере. Перед самым входом в пещеру она налетела на Ивана Гермогеновича, чуть было не сбив его с ног.

– Ты это куда же бегала? – строго спросил Иван Гермогенович. – Ты хочешь попасть в лапы эвмены?

– Я… я ходила мыться!

Профессор покачал головою:

– Я вижу, ты не очень хочешь вернуться домой… Ведь если ты и Карик будете уходить от меня и знакомиться сами с чудовищами этого мира, я боюсь, ваша мама никогда не увидит вас.

– А я перепачкалась медом! – сказала Валя, опуская голову.

– Тем более, – сказал Иван Гермогенович. – Ведь тебя могли бы утащить муха, пчела, оса – да мало ли тут охотников до девочек, вымазанных медом… Так вот, чтобы больше этого не повторялось! Ты слышишь, что я говорю?

– Да! – сказала Валя.

– А теперь помоги мне устроить для Карика постель.

И тут Валя увидела у стены пещеры огромный ворох пушистого волоса.

– Как настоящий матрац. – Валя потрогала волос. – Это вы принесли? А где взяли?

– Подарок непарного шелкопряда! – улыбнулся Иван Гермогенович.

– Подарок? – недоверчиво переспросила Валя.

– Ну да! Ведь завтра мне исполняется ровно шестьдесят лет. Так почему бы непарному шелкопряду не подарить мне что-нибудь ко дню рождения?

– И… и он подарил?

– Ах, он такой недогадливый, – улыбнулся Иван Гермогенович, – и такой неблагодарный! Я изучал шелкопряда два года, написал о нем статьи и думаю, что имею полное право на этот матрац.

– Шелкопряд спит на матраце?

– Сам? О нет! Сам он вообще не спит, а без устали летает, но вот свое потомство непарный шелкопряд заботливо прикрывает пушком. Под такими плотными пушистыми одеялами не страшны ни дождь, ни холод яичкам, из которых выклюнутся новые шелкопряды… Ну-с, а теперь давай-ка устроим пуховую постель для Карика!

– Я сама постелю! – сказала Валя.

Она сложила ворох мягкого волоса в самом сухом углу пещеры, взбила руками, как взбивают пуховики, потом бросила в изголовье охапку волоса и отошла в сторону.

– Так, кажется, хорошо! – сказала Валя, любуясь своей работой.

– Прекрасно! Великолепно! – одобрил Иван Гермогенович.

Он поднял спящего Карика и на руках перенес его на пуховую, мягкую постель. Валя прикрыла Карика, как одеялом, поблекшим лепестком желтого цветка.

– Ну, теперь ему, кажется, будет удобно. Посмотри за ним, а я уйду на полчасика, – сказал Иван Гермогенович, – есть тут у меня кое-какие дела… Если Карик проснется, накорми его!

– Ладно, – сказала Валя, – идите, у меня тоже есть кое-какие дела.

Когда профессор ушел, Валя приготовила еще две постели, притащила два новых голубых одеяла из лепестков колокольчика, подмела кусочком лепестка пол, потом вкатила в пещеру четыре больших камня и положила на них плоский камень, а сверху разостлала, как скатерть, белый лепесток ромашки. Получился замечательный стол. Вокруг стола Валя поставила камни поменьше, обложила их остатками волоса и накрыла желтыми лепестками.

– Это будут кресла! – сказала Валя.

Окончив работу, она обошла пещеру и осталась очень довольна: в пещере стало совсем уютно.

– Теперь тут можно целый месяц ждать, пока выздоровеет Карик.

Она на цыпочках подошла к постели брата, нагнулась над ним, заботливо поправила одеяло.

– Спи! Спи! – шепотом сказала она.

Скоро вернулся профессор. Тяжело отдуваясь, он вкатил в пещеру вторую бочку с медом и поставил ее около стены.

– Смотрите, что я тут наделала! – похвасталась Валя.