Неодержанные победы
Шрифт:
И когда мальчик однажды проснулся, он вдруг почувствовал слабую тоску и непонятную пустоту в сердце. Он вдруг понял, что каникулы кончились и сегодня надо идти в школу. И еще что-то мучило его, и он никак не мог припомнить, что же это такое. И только когда утром он шел в школу и увидел афишу у клуба студентов и на афише было написано: «Сегодня в 19 и 21 час кинофильм „Большой вальс“ — мальчик понял, что его мучает.
Он остановился у афиши и стоял, глядя на четкие черные буквы: „Большой вальс“ сегодня в 19 и 21 час». И ему расхотелось идти в школу, и
Он высидел три урока, но потом сказал учительнице, что плохо себя чувствует, что у него болит голова и, кажется, он простудился. А учительница, она была молодая и очень добрая, сказала ему:
— Тогда иди домой, Саша, а то вдруг у тебя грипп начнется.
Не помня себя от радости, он сбежал по лестнице в раздевалку, кое-как натянул на себя пальтишко и, нахлобучив шапку, выскочил во двор. Снег лежал блестящий, ровный, но уже какой-то потускневший и не свежий. Но он еще блестел и сверкал и был похож на снег новогодних праздников. И это все еще был веселый снег, и мальчику стало весело.
Прежде чем он дошел до дома, у него уже созрело решение. От праздников остался целый рубль, и этого рубля как раз должно было хватить на два билета. Когда тетка открыла ему, она ничего не сказала, только во взгляде ее мальчик прочел удивление. И он сказал:
— А нас сегодня раньше отпустили, учительница заболела, у нее грипп.
Тетка молча посторонилась, и он вошел в комнату. Также молча тетка накрыла на стол, но мальчику не хотелось есть. Он проглотил несколько ложек супа и сказал:
— Мне что-то не хочется.
— Поешь, — сказала тетка.
И он доел суп до конца.
Он долго не знал и не решался, как сказать тетке об очень важном деле, и наконец он сказал:
— А ты не могла бы сегодня не пойти на работу?
— А что такое? — сразу встрепенулась тетка. — В школу меня вызывают?
— Нет, ничего, — сказал мальчик.
— Может быть, классное собрание сегодня?
— Нет, — сказал мальчик.
— А почему я должна остаться дома? — спросила тетка.
— Я не могу тебе сказать сразу, — ответил мальчик, — но это очень нужно, чтобы ты сегодня вечером была дома.
— Я же на работе.
— И все-таки, — сказал мальчик.
Потом тетка занялась своими делами. Она подмела комнату, помыла посуду. А мальчик сидел за столом и листал учебники. Он не думал об уроках, он думал о том, как уговорить тетку остаться сегодня дома. Это было очень нужно. И она не могла не остаться.
И он снова подошел к ней и посмотрел ей в глаза. Глаза у нее были глубокие, и он вдруг впервые увидел — а может быть, он увидел это потому, что впервые заглянул ей в глаза, — он увидел, что в глазах у тетки, как и в глазах матери Андрея Николаевича, глубоко, глубоко таилась печаль. И он ничего не сказал ей, а только посмотрел ей в глаза. И тетка промолчала. Она походила немного взад и вперед, постояла у окна, потом вдруг накинула пальто и вышла. Стояла такая тишина, что мальчик услышал ее шаги по лестнице. Шаги были медленные, нерешительные, но он знал, что она идет отпрашиваться на сегодня с работы.
Пока тетки не было, он достал спрятанный рубль и засунул его в карман поглубже, чтобы не потерять. Он сидел, терпеливо дожидаясь тетку и время от времени трогая карман, где лежали деньги. Сейчас этот рубль был для него дороже всего золота мира, дороже всех богатств. И только мальчик знал почему.
Когда тетка вернулась и мальчик посмотрел на нее, он сразу понял, что тетка не пойдет сегодня на работу. Он увидел очень далекую улыбку, которая еще не родилась на ее губах, но он уже знал, что тетка улыбается. И она действительно улыбнулась и сказала:
— Ну вот, сегодня мы с тобой будем сидеть вечером дома, как ты хотел.
Мальчик ничего не сказал ей. Он сложил учебники в портфель, положил его на полку и пошел в переднюю одеться.
— Куда же ты? — сказала тетка.
— Я скоро вернусь, — сказал мальчик.
Он шел не торопясь по улицам, потому что было еще рано. Он думал, что касса еще не открыта. Но когда он подошел, касса была уже открыта — здесь продавали билеты заранее.
Мальчик протянул кассирше свой рубль и сказал:
— Два билета.
Кассирша посмотрела на него из окошечка:
— А таких маленьких, как ты, на вечерний сеанс у нас не пускают.
— А я не для себя беру, — сказал мальчик.
— А, ну тогда понятно, — сказала кассирша и протянула ему два билета и еще двадцать копеек сдачи.
Мальчик нес билеты в руке, он не доверял теперь даже карману. Билеты никак нельзя было потерять. Он походил еще немного около дома, а потом спросил у мужчины:
— Сколько сейчас времени?
И тот сказал:
— Пятнадцать минут шестого.
Тогда мальчик медленно поднялся по лестнице и позвонил.
Некоторое время, пока они пили чай, тетка молчала. А потом спросила:
— Ну может, ты теперь раскроешь свою тайну? Может, ты мне скажешь, почему я должна была остаться дома?
— Немножко позже, тетя, — сказал мальчик. — Ты ведь взрослая, ты можешь и потерпеть. Потерпи, пожалуйста.
Тетка улыбнулась, она знала, если мальчик что-то говорит, то он говорит только правду, уж такой у него характер, и он никогда не обманывал и не мог обмануть. И если ему нужно было, чтобы она не пошла сегодня на работу, значит, так уж нужно. И она с этим считалась.
Когда мальчик увидел, что часы покалывают шесть, он сказал тетке:
— Я хотел бы тебя попросить еще об одном.
— О чем же? — спросила тетка.
— Не могла бы ты надеть то платье?
— Какое платье? — уди пилась тетка.
— Ну, то, помнишь, когда мы смотрели «Большой вальс».
Тетка несколько растерянно посмотрела на него, но сказала:
— Хорошо, я надену это платье. Только зачем?
— Надень просто так, — сказал мальчик. — Мне это платье нравится.
Он вышел на кухню, дожидаясь, пока тетка переоденется.