Неоканнибалы
Шрифт:
Мы частенько перебрасывались с джентльменом в старинные картишки, потягивая виски со льдом. А вечером, когда он уединялся со своей пассией в купе, предварительно приняв пару капсул «Термосекса», я перебирался в общество старой леди и ее компаньонки, и мы обсуждали самые разные кулинарные рецепты и подшучивали над пожилым ловеласом и его содержанкой, страстные крики которой, несмотря на плотную звукоизоляцию, порой можно было слышать
Впрочем, на шестые сутки полета владельцу «Тиатроника» и его до неприличия страстной подруге пришлось изменить свой обычный распорядок. Мы ускорялись за счет гравитационного поля Марса, корректируя при этом курс, а потому еще днем всем пришлось вновь обвязаться ремнями и в течение трех с половиной часов полулежа выдерживать крайне неприятные ощущения, а иногда даже самые настоящие перегрузки в 1.5 G – что было слишком для таких тонких натур, каковыми мы себя считали, не взирая ни на какие вторые подбородки и килограммы жира на бедрах и животе.
К вечеру – который на тот момент из весьма условного понятия окончательно превратился в нечто из области воображаемого – мы, наконец, легли на новый курс, и по этому случаю капитан «Уинстона Черчилля» устроил для нас торжественный ужин на обзорной площадке.
Стол был почти идеально сервирован на восьмерых. Единственным недостатком, стало, пожалуй, только отсутствие зажженных свечей. Остальное: и вилочки для различных видов цитрусовых, и лед, которым частенько пренебрегают даже на самых помпезных раутах, и льняные салфетки – именно льняные, а не ароматно-бумажные, – да и традиционные пять хрустальных бокалов разной величины, каждый из которых предназначен для конкретного напитка, – все было просто великолепно.
Закуски нам были предложены самые что ни на есть традиционные. Маринованные грибы-лисички. Тонко нарезанная ветчина, выложенная на блюде с кусочками индийской дыни канталупо. Карпаччо из средиземноморского осьминога на подушке из помидоров биф и моцареллы. Усыпанный пармезаном салат из крабового мяса, помидоров черри и рукколы, или аругулы, как еще называют это растение семейства крестоцветных с нежными листьями и удивительно аристократическим, с горьковатой ноткой, вкусом. Тонко нарезанный террин из утиной печени и пластинок сельдерея, укрытый взбитым сливочным маслом и украшенный палочками корицы, инжиром, грецкими орехами. Рядом – весьма остроумно – пюре из чернослива, явно приготовленное с соусом из крепленного португальского вина.
Я
– Понравилось? – учтиво улыбнулся мне капитан, отставляя в сторону стакан томатного сока – не поручусь, что в его недрах не таилось чего покрепче, но как бы то ни было, это лучше чем начинать ужин с шампанского.
Я чмокнул губами.
– Еще бы! Где вы сумели найти ветчину из Сан Даниэле? На орбитах ведь сплошь только пармская…
– У нашего лайнера собственная провиантная служба, – пояснил капитан. – И как скоро вы поймете, эти люди могут достать практически все.
– Не знаю, ветчина как ветчина, – проворчал кто-то на дальнем конце стола, и я лишь сейчас заметил, что восьмое место, пустовавшее, когда мы вместе с капитаном корабля и его первым помощником садились за стол, занял мистер Байон. Тот самый сонный господин с бриллиантовым перстнем, что так не понравился мне с самого начала нашего путешествия.
Капитан только широко улыбнулся ему:
– У нас, у старых вояк, более прагматичный взгляд на все эти вкусовые нюансы, так ведь, мистер Байон? Поэтому я бы порекомендовал вам под вашу водку маринованные грибочки.
Я чуть не подавился салатом. Пузатый бокал для минеральной воды, что держал этот ворчун, был заполнен на две трети. И судя по этикетке на бутылке, которая появилась на краю стола, это была «сибирянка» – мягко говоря, не лучший выбор для культурного застолья.
Мистер Байон покраснел, залпом опрокинул бокал в свою луженую глотку, крякнул и, последовав совету капитана, налег на лисички.
Две симпатичные бортпроводницы, тем временем, подали первое – ароматный суп на кокосовом молоке с филе тюрбо, креветками, сельдереем и сладким болгарским перцем. Я осторожно, исключительно из вежливости, попробовал кусочек филе – на дух не переносил калкана, турецкую разновидность этой рыбы, а балтийская тюрбо, с явными нотками ила, и вовсе вызывала у меня отвращение. Однако «Уинстон Черчилль» продолжал изумлять кулинарными шедеврами.
Конец ознакомительного фрагмента.