Неоконченное путешествие

Фосетт Перси Г.

Другая мерзкая рыба, обитающая в приамазонских реках, и в особенности в притоках Мадейры, — это кандиру. Ее тело всего в два дюйма длиной и четверть дюйма шириной и заканчивается узким раздвоенным хвостовым плавником. У нее длинное костистое рыло и острые зубы, кожа покрыта мелкими, направленными к хвосту зазубринами. Она всегда норовит попасть в естественные отверстия тела человека или животного, и, если это ей удается, извлечь ее невозможно вследствие зазубрин. Эта рыба — причина многих смертей, и ее жертвы погибают в страшных муках. Когда я был в Риберальте, австрийский врач вырезал две такие рыбы у женщины; японский хирург в Астильеро, на реке Тамбопата, показал мне особую разновидность кандиру, вынутую им из мужского

члена. Эта разновидность иногда достигает пяти дюймов в длину и имеет вид только что вылупившегося угорька.

Ядовитые скаты скрываются в засаде на песчаном дне рек. Они невелики по размерам, но глубокие раны, которые причиняют их покрытые слизью зазубренные шипы, исключительно болезненны и зачастую опасны для жизни. Прибрежные жители говорят, что при ранении таким скатом лучшее средство — помочиться на рану. Не могу сказать, так ли это, но знаю, что уколы морского ежа в Вест-Индии местные жители лечат именно таким способом. Мясо скатов вкусное, а их колючки употребляются индейцами в качестве наконечников для стрел.

Монотонное изо дня в день продвижение вниз по реке, вынужденное безделье, однообразие речного ландшафта — все это сильно повлияло на наших компаньонов — таможенных чиновников. Они везли мешки с почтой в Риберальту, и прошло немного времени, как они сломали печати и принялись читать газеты и другую периодику, которую нашли в мешках.

— Это ничего, — говорили они в свое оправдание. В конце концов газеты становятся общественным достоянием, когда попадают на место.

К тому времени, когда мы достигли Риберальты, большая часть почты погибла, и множество людей, которые считали дни от одного прихода почты до другого, были вынуждены стойко снести этот удар и со всем доступным им терпением дожидаться следующей почты, которая могла прийти только через месяц, а то и через три!

В устье реки Мадиди, на краю Равнин Мохос, стоит миссия Кавинас. Остатки индейского племени, часть большого и могущественного когда-то народа, известного под именем торомона, поселились там в нескольких аккуратных хижинах. На полях у индейцев никогда не было сорняков, тогда как плантации белых сплошь зарастали сорными травами. Угодья поселения Кавинас являли собой приятный контраст плохо обработанным непродуктивным землям селений белых.

Начиная с этого места каучуковые барраки тянулись по обоим берегам реки, но только в одной из них нас ожидал радушный прием. У пьяниц хозяев, с виду настоящих дегенератов, должно быть, была нечистая совесть. Гостеприимство нам оказали лишь в Консепсьоне. Хозяин бар-раки был хорошо образованный, много путешествовавший человек, у него были очаровательные жена и дети, его дело процветало. Он оптимистически смотрел на будущее каучукового промысла в бассейне Бени, с чем я не мог согласиться. Мне казалось, что район неизбежно придет в упадок и запустение, если не будет осваиваться в организованном порядке притекающими извне иммигрантами.

Мы достигли Риберальты 28 августа, на двадцатый день по отбытии из Рурренабаке. Здесь я встретился с генералом Пандо, бывшим президентом республики и делегатом в парламент от провинции Бени, человеком характерной внешности и выдающихся способностей. Он вел в Боливии неустанную исследовательскую работу и, вероятно, знал о стране больше, чем кто-либо из его соотечественников. Пандо оказался первым официальным лицом, действительно знавшим, какая работа от нас требуется, что меня очень ободрило.

Никакие инструменты меня здесь не ждали — я получу их в Баие, или, как это селение стало называться позже, в Кобихе. Но теперь я уже научен опытом и поверю в их существование лишь тогда, когда увижу их собственными глазами.

— Вас отвезут на лодке вверх по реке Ортон, — сказал мне генерал. Далее от Порвенира есть путь по суше до реки Акри.

— Сколько времени, по-вашему, может занять у меня работа на Акри? — спросил я.

— Боюсь, она

не покажется вам легкой, майор. Я думаю, на всю работу до полного ее завершения потребуется полных два года.

Понятно, у меня не было намерения провести два года на Акри, но в то же время я и не собирался сидеть сложа руки, находясь на службе. Однако я ничего ему не сказал.

Там, где сливаются Бени и Мадре-де-Дьос, расстояние между берегами равно 500 ярдам. Риберальта стоит при их слиянии. Это почти настоящий город, так как хижины, крытые пальмовыми листьями, выстроились здесь кварталами, и изредка можно увидеть крыши из ржавой calamine [15] ; тут есть даже глинобитная постройка, где размещается главная контора крупнейшей каучуковой фирмы братьев Суарес. Хотя здание конторы Суарес было простым одноэтажным строением с внутренним двориком, мне говорили, что оно обошлось фирме более чем в 12 000 фунтов стерлингов! Цены здесь были в десять раз больше, чем где-либо в мире. Несмотря на грабительские цены на продукты, съестного как будто было изобилие, и каким-то необъяснимым образом все ухитрялись жить в кредит. Хлеб продавался по четыре пенса за унцию, но мяса, главного продукта питания, было сколько угодно. Полудикий крупный рогатый скот из Льянос Мохос можно было купить меньше чем по четыре шиллинга за голову. Единственным затруднением было то, что после заключения сделки покупатель должен был сам ловить свою покупку.

15

Рифленое железо. С декоративной точки зрения оно является проклятием Южной Америки, так как портит то, что иначе могло бы показаться привлекательным. Tejas — испанская черепица — более прочна и является отличным украшением, но она дороже и требует больших усилий от кровельщиков, поэтому дешевая, но отвратительная calamina получила всеобщее признание. Прим. мл. сына Фосетта.

Риберальта лежит всего лишь на высоте 500 футов выше уровня моря. Город построен на месте старой укрепленной индейской деревни, всего на шесть футов выше уровня наивысшего летнего стояния воды. Здесь может быть почти невыносимая жара, но часты и сурусу, при которых температура падает со 110° по Фаренгейту в тени до 40°, а то и до точки замерзания. В таких случаях люди укрываются в своих незащищенных, продуваемых сквозняками хижинах, залезают под все одеяла, которые у них только есть, и пережидают сурусу.

Когда мы прибыли в город, в Мадре-де-Дьос, в устье реки Хит, как раз произошел мятеж. Солдаты небольшого отряда убили своих офицеров и бежали в Перу. Один солдат индеец вернулся в Рибёральту и сказал, что он отказался принять участие во всем этом деле. Его судили военно-полевым судом, признали виновным и приговорили к 2000 ударов плетью.

Плеть, которую употребляли на реке Бени, представляла собой короткую палку с четырьмя сыромятными ремнями, завязанными узлами. Предполагали, что такой приговор будет равносилен смертной казни, к которой индейца не могли приговорить непосредственно, так как это было бы превышением власти. Иностранные резиденты протестовали, но безуспешно. Индейца выпороли; врач, который при этом присутствовал, рассказал мне подробности.

Жертву распластали на земле, и двое солдат, по одному с каждого бока, в течение минуты наносили ей удары с интервалом в одну секунду. Затем плетки были переданы следующей паре. Солдаты стояли длинной вереницей, ожидая своей очереди, и экзекуция шла непрерывно. Всякий, кто бил недостаточно сильно, сам получал по пятидесяти ударов. Жертва теряла сознание семь раз, но экзекуция не приостанавливалась. Когда все было кончено, индейца попросту оставили лежать там, где он лежал. Позже его посыпали солью. Мясо буквально сходило у него с костей, местами открывая их, и все-таки он выжил!