Неоконченный сценарий
Шрифт:
Из трубки снова послышался голос Диаса.
– Пришло еще одно сообщение. Майор, я действительно не знаю, стоит ли по телефону...
Понсе чуть не задохнулся от злости.
– Выкладывайте! И немедленно!
– Дело касается Торреса. После того как он ушел от нас и вернулся домой, его посетил Роблес, который угрожал, что у Торреса отнимут роль, так как возникли сомнения в его внешнем сходстве с Кампано.
– Но он не дал просто так от себя отделаться?
– Нет. Завтра он, конечно, пойдет туда. Однако может случиться, что ему выплатят деньги и отправят домой.
– Глупости. У них нет для него замены. А как вы сами слышали, "Таргит" настаивает, чтобы съемка состоялась в назначенное время.
Понсе поймал себя на том, что, заразившись подозрительностью Диаса, тоже употребил кодовое слово.
– И дальше, майор: дома у Беатрис Крус Бернсдорф сидит с ее матерью, Вспоминают, наверное, прошлое. Беатрис пока нет...
– Куда она запропастилась? Вы что, не знаете?
– В настоящий момент - нет, майор. Наш человек потерял ее из виду.
– Поздравляю вас, Диас! Стоит предоставить вам свободу действий - жди беды! Найдите Крус, - приказал Понсе.
– Выясните, где она была! Установите слежку за Роблесом. А остальные где? Где немцы?
– В отеле. Фишер спит. Кремп сидит в буфете, а фрау Раух в своем номере. К сожалению, вмонтировать "клопов" мы не успели.
– Нечего сейчас заниматься этими мелочами. Используйте имеющиеся возможности и держите меня постоянно в курсе.
Понсе положил трубку, явно недовольный развитием событий. Известно уже, что немцы никакого значения внешнему сходству главного героя с Кампано не придают. Так что же происходит?
С позавчерашнего дня известно, что Кампано будет играть Роблес, а не Торрес, это сообщила Виола Санчес. Тогда почему они пугают Торреса отсутствием внешнего сходства с Кампано? Ему перестали доверять? Нет, никто не мог знать, что Торрес - бывший городской герильеро, выдавший своих товарищей! Вот уже несколько месяцев Торрес существует на подачки Понсе, находится под охраной полиции и дрожит от страха, опасаясь возмездия... Или в киногруппе кто-то прослышал, что Беатрис Крус три дня находилась в заключении? Ее, партийного курьера, арестовали, пыток она не выдержала и выдала место последней встречи с подпольщиками. Этим обоим обратного пути нет, левое подполье их не примет. Поэтому он ничем не рискует, не содержа их под стражей, - если, конечно, никаких сведений не просочилось.
Просочилось? Но к кому? К немцам вряд ли, что им до забот политической полиции? Лусии Крус язык свяжет страх. Виоле Санчес ничего не известно, а проявить излишнее любопытство она поостережется. Остается доктор Роблес, у него с немцами наиболее тесные контакты. Как явствует из личного дела Роблеса, ему угрожал КРАГ, Комитет по борьбе с герильерос, - после того как Роблес осмелился разбирать со студентами закулисные махинации некоторых зарубежных фирм уровня УФКО или БОА.
Роблеса угрожали убить, и он исчез из общественной жизни, но страну не покинул. Работал на строительстве дорог и даже обратился с открытым письмом к президенту, где объяснил свои патриотические чувства. Затем стал таксистом, перебивается кое-как, хотя, эмигрировав, наверняка получил бы место преподавателя в каком-нибудь университете.
Все так, но сообщение Диаса продолжало беспокоить Понсе. В конце концов он пришел к выводу, что разговор между Роблесом и Торресом понят и передан неправильно. Чутье подсказывало ему, как оно было на самом деле: Торрес пуглив и раздражителен, появление Роблеса и сообщение о том, что съемки начинаются завтра в семь, выбили его из колеи, он разнервничался и сделался агрессивным. А Роблес, чтобы заткнуть ему рот, просто-напросто обронил фразу об отсутствии сходства между Торресом и Кампано...
Сержант, дежуривший у подъезда, передал по аппарату внутренней связи, что пришла девушка, назвавшаяся Виолой Санчес. Понсе приказал пропустить ее.
– Очень мило, что ты навестила меня в воскресенье, - сказал он, дружески посмеиваясь, когда она села в кресло.
Понсе не всегда удавалось скрыть чувство брезгливости, которое он испытывал к собственным агентам и информаторам. А на Виолу, нежную и миловидную, просто посмотреть приятно.
Положив ногу на ногу, она хотела показать, что вовсе не смущена и не встревожена, но спокойствие ее не могло обмануть Понсе - оно было нарочитым, достаточно увидеть, как подрагивают пальцы, в которых она держит сигарету.
– Он был у меня... Бернсдорф, - проговорила она.
– Завтра они начинают уже в семь утра.
– Он пришел к тебе только по этой причине? Или хотел от тебя чего-то другого?
– Да, мы были близки, - ответила она спокойно, даже безучастно.
Но Понсе почувствовал, что этого признания она не стыдится. А ведь совсем недавно, во время встречи в китайском ресторанчике, Виола испугалась и замкнулась после вопроса куда более невинного.
– В этом нет ничего дурного, - сказал он, входя в роль великодушного духовника, который желает тактично перейти к другим вопросам.
Понсе предугадывал, что за этим признанием последуют новые, ведь она пришла для того, чтобы поведать ему о чем-то, и сдерживается с превеликим трудом.
– Бернсдорф заподозрил меня в сотрудничестве с полицией! С вами, майор!
Понсе невольно выпрямился в кресле. Это неожиданно! Ситуация резко осложняется.
– Откуда такое недоверие?
– Возможно, по вашей, майор, вине. Недавно вы указали ему на меня в холле отеля. Припоминаете, в день нашего с ним первого знакомства? Из этого он сделал вывод, что мы знаем друг друга.
Ему сразу вспомнился первый разговор с Бернсдорфом, которого он вынудил тогда соврать насчет своего пребывания на Кубе. Оказывается, и сам он допустил ошибку, как это часто случается в спешке.
– Но ты, конечно, сумела его успокоить?
– Насчет меня? Вы и ваши планы в отношении киногруппы не дают Бернсдорфу покоя.
Виола постепенно обретала спокойствие и уверенность, зато сам майор начал нервничать.
– Итак?..
– Сегодня днем в сьерре произошел один неприятный инцидент. Вилан намеревался завершить поездку в Эсперансе, но Фишер настоял на том, чтобы проехать до Мараньона. А по дороге раздались выстрелы.