Неопалимая купина

Волошин Максимилиан Александрович

20 июня 1920

Коктебель

НА ВОКЗАЛЕ

В мутном свете увялыхЭлектрических фонарейНа узлах, тюках, одеялахСредь корзин, сундуков, ларей,На подсолнухах, на окурках,В сермягах, шинелях, бурках,То врозь, то кучей, то в ряд,На полу, на лестницах спят:Одни — раскидавшись — будтоПодкошенные на корню,Другие — вывернув крутоШею, бедро, ступню.Меж ними бродит заразаИ отравляет их кровь:Тиф, холера, проказа,Ненависть и любовь.Едят их поедом жаднымМухи, москиты, вши.Они задыхаются в смрадномИспареньи тел и души.Точно в загробном мире,Где каждый в себе несетПротивовесы и гириДневных страстей и забот.Так спят они по вокзалам,Вагонам, платформам, залам,По рынкам, по площадям,У стен, у отхожих ям:Беженцы из разоренных,Оголодавших столиц,Из городов опаленных,Деревень, аулов, станиц,Местечек: тысячи лиц…И социальный мессия,И баба с кучей ребят,Офицер, налетчик, солдат,Спекулянт, мужики — вся Россия.Вот лежит она, распята сном,По вековечным излогам,Расплесканная по дорогам,Искусанная

огнем,С запекшимися губами,В грязи, в крови и во зле,И ловит воздух руками,И мечется по земле.И не может в бреду забыться,И не может очнуться от сна…Не всё ли и всем простится,Кто выстрадал, как она?

29 июля (ст. ст.) 1919

Коктебель

РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Во имя грозного законаБратоубийственной войныИ воспаленны, и красныПылают гневные знамена.Но жизнь и русская судьбаСмешала клички, стерла грани:Наш «пролетарий» — голытьба,А наши «буржуа» — мещане.А грозный демон «Капитал» —Властитель фабрик. Князь заботы,Сущность отстоенной работы,Преображенная в кристалл, —Был нам неведом: нерадивыИ нищи средь богатств земли,Мы чрез столетья пронесли,Сохою ковыряя нивы,К земле нежадную любовь…России душу омрачая,Враждуют призраки, но кровьИз ран ее течет живая.Не нам ли суждено изжитьПоследние судьбы Европы,Чтобы собой предотвратитьЕе погибельные тропы.Пусть бунт наш — бред, пусть дом наш пуст,Пусть боль от наших ран не наша,Но да не минет эта чашаЧужих страданий — наших уст.И если встали между намиВсе бреды будущих времен —Мы всё же грезим русский сонПод чуждыми нам именами.Тончайшей изо всех зараз,Мечтой врачует мир Россия —Ты, погибавшая не разИ воскресавшая стихия.Как некогда святой ФранцискВидал: разверзся солнца дискИ пясти рук и ног РаспятыйЕму лучом пронзил трикраты —Так ты в молитвах принялаЧужих страстей, чужого злаКровоточащие стигматы.

12 июня 1919

РУСЬ ГУЛЯЩАЯ

В деревнях погорелых и страшных,Где толчется шатущий народ,Шлендит пьяная в лохмах кумашныхДа бесстыжие песни орет.Сквернословит, скликает напасти,Пляшет голая — кто ей заказ?Кажет людям срамные части,Непотребства творит напоказ.А проспавшись, бьется в подклетьях,Да ревет, завернувшись в платок,О каких-то расстрелянных детях,О младенцах, засоленных впрок.А не то разинет глазищаДа вопьется, вцепившись рукой:«Не оставь меня смрадной и нищей,Опозоренной и хмельной.Покручинься моею обидой,Погорюй по моим мертвецам,Не продай басурманам, не выдайНа потеху лихим молодцам…Вся-то жизнь в теремах под засовом…Уж натешились вы надо мной…Припаскудили пакостным словом,Припоганили кличкой срамной».Разве можно такую оставить,Отчураться, избыть, позабыть?Ни молитвой ее не проплавить,Ни любовью не растопить…Расступись же, кровавая бездна!Чтоб во всей полноте бытияВсенародно, всемирно, всезвездноПросияла правда твоя!

5 января 1923

Коктебель

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Благословенье мое, как гром!Любовь безжалостна и жжет огнем.Я в милосердии неумолим:Молитвы человеческие — дым.Из избранных тебя избрал я, Русь!И не помилую, не отступлюсь.Бичами пламени, клещами мукНе оскудеет щедрость этих рук.Леса, увалы, степи и вдалиПустыни тундр — шестую часть землиОт Индии до Ледовитых водЯ дал тебе и твой умножил род.Чтоб на распутьях сказочных дорогТы сторожила запад и восток.И вот, вся низменность земного днаТобой, как чаша, до края полна.Ты благословлена на подвиг твойТатарским игом, скаредной Москвой,Петровской дыбой, бредами калек,Хлыстов, скопцов — одиннадцатый век.Распластанною голой на земле,То вздернутой на виску, то в петле, —Тебя живьем свежуют палачи —Радетели, целители, врачи.И каждый твой порыв, твой каждый стонОтмечен Мной и понят и зачтен.Твои молитвы в сердце я храню:Попросишь мира — дам тебе резню.Спокойствия? — Девятый взмою вал.Разрушишь тюрьмы? — Вырою подвал.Раздашь богатства? — Станешь всех бедней,Ожидовеешь в жадности своей!На подвиг встанешь жертвенной любви?Очнешься пьяной по плечи в крови.Замыслишь единенье всех людей?Заставлю есть зарезанных детей!Ты взыскана судьбою до конца:Безумием заквасил я сердцаИ сделал осязаемым твой бред.Ты — лучшая! Пощады лучшим нет.В едином горне за единый разЖгут пласт угля, чтоб выплавить алмаз,А из тебя, сожженный Мной народ,Я ныне новый выплавляю род!

23 февраля 1923

Коктебель

НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА

В эпоху бегства французов из Одессы

Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье? Была ли ты? есть? или нет?Омут… стремнина… головокруженье… Бездна… безумие… бред…Всё неразумно, необычайно: Взмахи побед и разрух…Мысль замирает пред вещею тайной И ужасается дух.Каждый, коснувшийся дерзкой рукою, — Молнией поражен:Карл под Полтавой, ужален Москвою Падает Наполеон.Помню квадратные спины и плечи Грузных германских солдат —Год… и в Германии русское вече: Красные флаги кипят.Кто там? Французы? Не суйся, товарищ, В русскую водоверть!Не прикасайся до наших пожарищ! Прикосновение — смерть.Реки вздувают безмерные воды, Стонет в равнинах метель:Бродит в точиле, качает народы Русской разымчивой хмель.Мы — зараженные совестью: в каждом Стеньке — святой Серафим,Отданный тем же похмельям и жаждам, Тою же волей томим.Мы погибаем, не умирая,Дух обнажаем до дна.Дивное диво — горит, не сгорая,Неопалимая Купина!

28 мая 1919

Коктебель

IV ПРОТОПОП АВВАКУМ

Памяти В.И. Сурикова

1

Прежде нежели родиться — былоВо

граде солнечном,В Небесном Иерусалиме:Видел солнце, разверстое, как кладезь.Силы небесные кругами обступили тесно —Трижды тройным кольцом Сияющие Славы:В первом круге —Облакам подобные и ветрам огненным;В круге втором —Гудящие, как вихри косматых светов;В третьем круге —Звенящие и светлые, как звезды;А в недрах Славы — в свете неприступномНепостижима, Трисиянна, ПресвятаяТроица,Подобно адаманту, вне мира сущему,И больше мира.И слышал я:Отец рече Сынови:— Сотворим человекаПо образу и по подобью огня небесного… —И голос был ко мне:«Ти подобает облачиться в человекаТлимого,Плоть восприять и по земле ходить.Поди: вочеловечьсяИ опаляй огнем!»Был же я, как уголь раскаленный,И вдруг погас,И черен стал,И, пеплом собственным одевшись,Был изверженВ хлябь вешнюю.

2

Пеплом собственным одевшись, был изверженВ хлябь вешнюю:Мое рожденье былоЗа Кудмою-рекойВ земле Нижегородской.Отец мой прилежаще пития хмельного,А мати — постница, молитвенница бысть.Аз ребенком малым видел у соседаСкотину мертвую,И, во ночи восставши,Молился со слезами,Чтоб умереть и мне.С тех пор привык молиться по ночам.Молод осиротел,Был во попы поставлен.Пришла ко мне на исповедь девица,Делу блудному повинна,И мне подробно извещала.Я же — треокаянный врач —Сам разболелся,Внутрь жгом огнем блудным,Зажег я три свечи и рукуВозложив держал,Дондеже разженье злое не угасло.А дома до полночи молясь:Да отлучит мя Бог —Понеже бремя тяжко, —В слезах забылся.А очи сердечнииПри Волге при реке и вижу:Плывут два корабля златые —Всё злато: весла, и шесты, и щегла.«Чьи корабли?» — спросил.— «Детей твоих духовных».А за ними третий —Украшен не золотом, а разными пестротами:Черно и пепельно, сине, красно и бело.И красоты его ум человеческий вместить не может.Юнош светел парус правит.Я ему: — «Чей есть корабль?»А он мне: — «Твой.Плыви на нем, коль миром докучаешь!»А я, вострепетав и седше, рассуждаю:Аз есмь огонь, одетый пеплом плоти,И тело наше без души есть кал и прах.В небесном царствии всем золота довольно.Нам же, во хлябь изверженнымИ тлеющим во прахе, подобаетСтрадати неослабно.Что будет плаванье?По мале времени, по виденному, бедыВосстали адовы, и скорби, и болезни.

3

Беды восстали адовы, и скорби, и болезни:От воевод терпел за веру много:Ин — в церкви взяв,Как был — с крестом и в ризахПо улице за ноги волочил,Ин — батогами бил, топтал ногами,И мертв лежал я до полчаса и паки оживел,Ин — на руке персты отгрыз зубами.В село мое пришедше скоморохиС домрами и с бубнами,Я ж — грешник, — о Христе ревнуя, изгнал их,ХариИ бубны изломал —Един у многих.Медведей двух великих отнял:Одного ушиб — и паки ожил —Другого отпустил на волю.Боярин Шереметьев, на воеводство плывучи,К себе призвал и, много избраня,Сына брадобрица велел благословить,Я ж образ блудоносный стал обличать.Боярин, гораздо осердясь,Велел мя в Волгу кинуть.Я ж, взяв клюшку, а мати — некрещеного младенцуПобрел в Москву — Царю печалиться.А Царь меня поставил протопопом.В те поры НиконЯд изрыгнул.Пишет: «Не подобает в церквиМетание творити на колену.Тремя перстами креститеся».Мы ж задумались, сошедшись.Видим: быть беде!Зима настала.Озябло сердце.Ноги задрожали.И был мне голос: «ВремяПриспе страдания.Крепитесь в вере.Возможно Антихристу и избранных прельстити»…

4

Возможно Антихристу и избранных прельстити.Взяли мя от всенощной, в телегу посадили,Распяли руин и везлиОт Патриархова двора к Андронью,И на цепь кинули в подземную палатку.Сидел три дня — не ел, не пил:Бил на цепи поклоны —Не знаю — на восток, не то на запад.Никто ко мне не приходил,А токмо мыши и тараканы,Сверчок кричит и блох довольно.Ста предо мной — не вем кто —Ангел, аль человек, —И хлеба дал и штец хлебать,А после сгинул,И дверь не отворялась.Наутро вывели:Журят, что ПатриархуНе покорился.А я браню и лаю.Приволочили в церковь — волосы дерут,В глаза плюютИ за чепь торгают.Хотели стричь,Да Государь, сошедши с места, самПриступился к Патриарху —Упросил не стричь.И был приказ:Сослать меня в Сибирь с женою и детьми.

5

Сослали меня в Сибирь с женою и с детьми.В те поры Пашков, землицы новой ищучи,Даурские народы под руку Государя приводил.Суров был человек — людей без толку мучит.Много его я уговаривал,Да в руки сам ему попал.Плотами плыли мы Тунгускою рекой.На Долгом на пороге стал ПашковС дощеника мя выбивать:— «Для тебя-де дощеник плохо ходит,Еретик ты:Поди-де по горам, а с казаками не ходи».Ох, горе стало!Высоки горы —Дебри непроходимые.Утесы, яко стены,В горах тех — змии великие,Орлы и кречеты, индейские курята,И многие гуляют звери —Лоси, и кабаны,И волки, и бараны дикие —Видишь воочию, а взять нельзя.На горы те мя Пашков выбивалТам со зверьми и с птицами витати.А я ему посланьице писал.Начало сице: «Человече! убойся Бога,Сидящего на херувимех и презирающего в бездны!Его ж трепещут Силы небесные и тварь земная.Един ты презираешь и неудобство показуешь».Многонько там написано.Привели мя пред него, а онСо шпагою стоит,Дрожит. — «Ты поп, или распоп?»А я ему: — «Есмь протопоп.Тебе что до меня?»А он рыкнул, как зверь, ударил по щеке,Стал чепью бить,А после, разболокши, стегать кнутом.Я ж Богородице молюсь: — «Владычица!Уйми Ты дурака того!»Сковали и на беть бросили:Под капелью лежал.Как били — не больно было,А, лежа, на ум взбрело:«За что Ты, Сыне Божий, попустил убить меня?Не за Твое ли дело стою?Кто будет судией меж мною и Тобой?»Увы мне! будто добрый,А сам, что фарисей с навозной рожей, —С Владыкою судиться захотел.Есмь кал и гной.Мне подобает жить с собаками и свиньями:Воняем —Они по естеству, а я душой и телом.