Неосновной инстинкт
Шрифт:
– Ладно, ближе к делу, - Сольджун, которого так ждали, и который и был этот новоявленный товарищ, бросил взор на Рена и, почти начав похотливо улыбаться, быстро подобрался и нахмурился. – Стоп, это вот его я должен в транс погрузить? – он обернулся через плечо на Джело. Тот ухмылялся в кулак, кивая. – Блин, спасибо, что предупредил, что это парень… реально невероятная подстава!
– И нам хотелось бы узнать, с какой целью она создана, - напомнил Химчан, призывая отложить шутки и обсуждения. – Тебе что-нибудь нужно для того, чтобы ввести его в гипнотическое состояние?
– У меня всё с собой! – Сольджун сунул руку за пазуху и вытянул оттуда круглый кулон на цепочке, напоминающий старинные карманные
– Раньше ты шептал какую-то белебердень, - заметил Джело. – Совершенствуешь методику?
– Раньше у меня не было этой офигительной вещицы, - с восхищением приподнял в кулаке, как сокровище, свой неведомый талисман Сольджун.
– И где же ты его взял? Купил на барахолке?
– Нет, спёр у одной местной ведьмы-вуду, - пожал плечами гипнотизер. – Она взялась со мной спорить, что против её магии нет приёмов и мои чары на неё не подействуют… в общем, не будь ей шестьдесят с хреном лет, я унёс бы в сувениры что-нибудь более интимное, но за неимением приятного пришлось ограничиться полезным.
– Бедная бабуля, - вздохнул Ёндже.
– Эта бабуля облапошивает Нью-Йорк, предлагая дешевые фокусы, - Сольджун с возмущением оглядел присутствующих, взмахнув руками. – Вокруг одни мошенники, как так можно жить?! – из его рукава выпало нечто, очень напоминающее краденый бумажник. Ослепительно улыбнувшись, не глядя на то, куда тянется, парень, нащупав, поднял оброненное и ловко сунул в свои закрома. – Пардон.
– А на меня ты на самом деле не действуешь, - с чувством превосходства сказала Сунён, скрестив руки на груди.
– Вот поэтому ты меня бесишь, - беззлобно цокнул языком Сольджун, покачав головой и поморщив нос в её сторону.
– Ладно, может быть, начнём? – прервал в зачатке перепалку Химчан. – Рен, ты готов?
Юноша кротко кивнул, подтянувшись к краю сиденья и с некоторым предостережением вглядываясь в Сольджуна, которому ему приходилось довериться. Мастер своего дела, размяв пальцы, поднял руку над головами, выпустив из неё на цепочке кулон, как сторожевую собаку на поводке. Мерцая в полутьме, золотой кругляшок стал раскачиваться.
Примечание к части * holy (англ. яз.) - святой, безгрешный
** что-то вроде «доброго утречка!» по-японски
Преступление
Журналистский отдел кипел с утра пораньше, мельтеша сотрудниками, перемешивающимися со столами и шкафами, наполненными бумагами, папками и подшитыми старыми статьями. Раздавались звонки, голоса, перекрикивания и новости из телевизора, постоянно включенного над головами, чтобы все были в курсе происходящих в Нью-Йорке событий. Хотя скорее это было для того, чтобы видеть собственную готовую работу или оценивать конкурентов, потому что журналисты были одними из тех, кто первый узнавал что-либо в городе и без телевидения. Свои источники информации, связи, и прочее. Почти у каждого корреспондента есть знакомый в полиции, опер, криминалист или детектив, или диспетчер в службе спасения.
Добравшись до офиса, подмерзшие ноябрьским утром люди пили кофе из автомата или пытались усиленно работать, чтобы согреться. Из редакционного отдела этажом выше, по лестнице спустилась невысокая обесцвеченная девушка и села за свой рабочий стол, налив себе в кружку, из которой уже перевешивалась нить чайного пакетика с биркой, кипятка.
– Оп-ля! – стукнула перед ней о стол стопка фотографий, рассыпавшись веером. – Принимай, Айли, теперь это наше.
– Что ещё? – лениво протянутая рука разметала снимки и, всмотревшись в них, откинула подальше. Девушка отстранилась от них, угрюмо и морщась посмотрев на дарителя. – Ынхёк, что ты мне гадости с утра пораньше суёшь?
– Это не гадости, а хлеб насущный, - подхватив стул у отсутствующего соседа, он поставил его рядом с коллегой и присел. – Из американской трагедии эти убийства становятся трагедией азиатской, так что теперь и освещать их корейскому филиалу газеты. Желаешь написать сама, или мне заняться?
– Что я напишу? Я же не была на месте, - Айли пересилила себя и всё-таки взяла фотографии, принявшись рассматривать их снова. В неизвестном месте, на грязной земле располагался труп мальчика-подростка, в некотором количестве ссадин, царапин и синяков. Одет он был странно, слишком по девчачьи. Картина была не только неприятной, но и жалобной, от неё хотелось отвернуться и погоревать. С тех пор, как их команду откомандировали в Нью-Йорк полгода назад, ей всякого пришлось повидать, но не ко всякому она ещё привыкла. – Хотя с твоей стороны очень мило уступать мне горячие дела, которыми можно неплохо продвинуться по карьерной лестнице.
– Это мой способ ухаживания, по пути больше нечего было взять в подарок и я решил отдать статью, - подмигнул Ынхёк. – Но если в следующий раз будем снимать на кладбище, то захвачу цветы.
– Да иди ты! – пихнула его Айли, опять отшвырнув снимки в угол.
– Пиши давай! Это должно появиться к семи часам на третьей от конца полосе. В прошлый раз писали для предпоследней, не прогресс ли? – он поднялся и, достав блокнот из кармана, приложил его к предыдущим презентам. – Тут адрес места происшествия и подробности. Я описал, что смог. И, заметь, на этот раз у Донхэ даже не тряслись руки и кадры достаточно четкие, чтобы разобрать суть преступления.
– Я вообще не знаю, как его взяли в фотооператоры… - покачала головой Айли, хотя согласилась, что на этот раз всё удачно и разборчиво, а не как обычно, где четверть основной композиции могла не войти, половина смазаться, а сбоку засветиться. Она взглянула на время. Было начало седьмого. – Вы что, не спали ещё сегодня?
– Нас разбудили где-то в четыре утра, когда нашли мертвяка. Так что разбирайся пока, а я пойду за кофе с каким-нибудь крендельком, потому что голоден, как дикий бизон.
Айли нехотя вернулась к тому, что было ей дано. С большим удовольствием она писала бы светские скандалы или вела злобную колонку пасквилей на знаменитостей и политиков, но преступления и убийства оплачивались лучше, происходили чаще, не грозили неприятностями с теми самыми важными людьми, о которых напишешь правду, и несли больше славы. А журналисту без неё никуда, нужно заработать себе имя. Итак, что же имелось? Одно подобное убийство случилось полтора месяца назад. Нашли юного азиатского мальчика со следами насилия, накрашенного и странно, по-женски ухоженного. Теперь второй такой же. Личность первого устанавливали долго, пока не выяснилось, что он пропал в Китайском квартале. Но каким образом, похитили его или ушел он сам – было неизвестно. Разовое преступление обычно трудно разгадать, потому что сложно проследить логику. Но когда оно повторяется – совсем другое дело. Зачем-то в Нью-Йорке убили второго мальчика-азиата, которого попытались превратить в какого-то андрогина. Айли полистала записки Ынхёка с его кривым и неразборчивым почерком. Опять те же следы насилия… значит, замешан маньяк или несколько. В том плане, что явно какие-то извращенцы, моральные уроды. Они ещё и расисты? Почему они выбирают именно такой типаж? Что-то отвратительное и мерзкое творится по ночам в этом городе. И обо всем том нужно накатать несколько строк. Написать-то не трудно… да только хотелось бы, на самом деле, остановить беспредел и безобразие, которое ведет к смерти бедных мальчишек. Как они умирали? Ужасно. Наверняка испытывали мучения. Айли почувствовала тошноту и постаралась включить в себе бездушного профессионала. Ынхёк вернулся с пластиковым стаканчиком, держа его кончиками пальцев и шипя, потому что было слишком горячо. Никакой кренделек найден не был.