Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
– Спасибо, Дима, – вымученно поблагодарила она.
Он кивнул и медленно опустил захваченную ранее ладонь ей на колени.
Фокусируя своей внимание на ринге, Сладкова встретилась взглядом с Егором и, превозмогая себя, улыбнулась.
«Сделай это, чемпион!»
«Я сделаю это!»
Лишь благодаря одному ее присутствию Аравин ощущал отличительную ответственность. Чувствовал в себе необузданную силу. Стремление быть выше, лучше, достойнее. Ради нее. Для нее.
Динамит поднялся на ринг по-королевски. Демонстративно раздувая мышцы, и посылая Аравину убийственные взгляды.
Никто не сомневался в том, что бой начнется активно. Невооруженным глазом отмечалось, насколько боксеры агрессивно настроены. Только и ждали стартового гонга, словно два хищника, готовых сражаться за территорию. Они создавали вокруг себя такое мощное силовое поле, что толпа чувствовала отклик их энергетики в собственных грудных клетках.
И вот первый гонг прозвучал.
Противники атаковали друг друга одновременно. Ни один из них не мялся у своей позиции, не изучал поле боя, не примерял силу. Оба знали, кто они, и зачем вышли на ринг. Не рассчитывали сдаваться без жесткого боя. Не владели подобными мыслями и качествами в своих арсеналах.
Стася напряженно следила за раундом, кусая губы, и время от времени выкрикивая какие-то ободряющие слова. Сомневалась в том, что Егор способен ее слышать, но так сильно волновалась, что молчать уже просто не могла.
Трибуна следила за поединком тише обычного. Затаив дыхание, отслеживала малейшее перемещение боксеров по рингу и каждую, даже самую незначительную, атаку.
С возрастающим азартом впитывали сумасшедшую скорость, звериную мощь, отточенные комбинации и удары.
С обоих углов ринга.
Первый шок получила публика в начале пятого раунда. Все произошло слишком быстро, как чаще всего и случается в боксе. Аравину потребовался один удар, чтобы свалить Труханова на пол. Стася внимательно наблюдала за поединком, но в тот момент ей показалось, словно бы она отвлеклась, и на одну-две секунды потеряла связь с действительностью. Вроде бы, стояло на ринге два боксера, моргнула – Динамит на лопатках.
Поднялся на ноги быстро, едва рефери выкрикнул «два». Двинулся на Егора серией жестких ударов.
– Сдохни, – зло зашипел Труханов. – Вместе с сукой твоей тебя закопаю.
Что-то щелкнуло и задымилось в сознании Аравина. Стало трудно сосредотачиваться и следить за техникой.
Ярость и хаос поглотили его. Исчезли четкие распределения. Безликим тепловым пятном стал для него соперник.
Убить его захотел. Палачом выступить.
Наплевав на нормы и правила, позволил своему зверю главенствовать.
Оттеснил Динамита к канатам, на ходу совершая по его грудной клетке яростные несистемные удары.
Слышал крик и возню Натаныча внизу ринга. Но не срабатывало.
Щелк, щелк... холостым ходом. Не мог переключиться.
Точечным отрезвляющим прострелом выступил оклик Стаси.
– Егор! Егор Аравин!
Этого хватило, чтобы рефери смог разогнать боксеров по разным углам ринга.
– Сынок, что ты, черт возьми, вытворяешь? – сердито шипел ему Щукин в перерыве. – Оставляй голову ясной. Даже если противник знает твое слабое место, ты все еще способен контролировать это. Обойди Труханова. Не позволяй его словам и действиям затронуть тебя. Если не можешь, сдавайся прямо сейчас.
Аравин сплюнул кровавую воду и разъяренно посмотрел на тренера.
– Нет, – грубо ответил он ему.
Натаныч качнул головой.
– Дыши. Дыши, чемпион.
Вытер его влажное изувеченное лицо полотенцем, но парень даже не поморщился. Гневно дыша, смотрел сквозь тренера.
– Егор, ты заметил? Чем сильнее ты атакуешь, чем чаще наносишь ему удары – тем сильнее он распаляется. Это то, что я тебе говорил на тренировках. Динамит по-настоящему включается в игру, только если чувствует боль и опасность. Без ударов победа невозможна. Но… Будь готов к ужесточению.
– Я понял.
– Не выпускай его. Дави. Но делай это правильно. Иначе толку не будет. Ничего не добьешься. Слышишь меня, сынок?
– Да.
Содержимое Стасиного желудка дрожало, и грозилось вырваться наружу. Она так сильно прикусывала губы, что ощущала во рту металлический привкус крови. Черные укороченные брюки безжалостно измялись нервными движениями рук в районе бедер. Волосы растрепались. Она отчаянно нуждалась в утешении и понимала, что только Аравин может ее успокоить. Но, в данный момент, именно она выступала гарантом равновесия. Должна была.
И Сладкова держалась.
Этот бой не выглядел, как обычный спортивный поединок. Скорее, как сражение двух упрямых и жестоких воинов. Борьба на истощение.
Их ярость точила время. Секунды будто застревали, и перещелкивались медленнее обыкновенного. Любая из них могла стать решающей. Но ни один из соперников не желал останавливаться. Они упивались самим сражением. Нет, результат, несомненно, имел для них значение. Но, казалось, не спешили закончить бой, стремясь причинить друг другу как можно более сильные увечья.
Прохоров дергал ногами и взмахивал руками. Орал маты во всю глотку. Сладкова даже успела испугаться, что его выведут из зала. Но, к ее мимолетному облегчению, никто не обращал на них какого-то особого внимания.
– Х** тебе, – крикнул Дима после неудачной атаки Динамита. – Ха-ха. Да он сдувается и лажает.
Только Сладковой так не казалось. Напротив, темп поединка нарастал. Егор атаковал яростнее, но и Труханов набирал обороты. Их тела и лица сплошь покрывали красноватые припухлости, ссадины и рассечения. Катмены28 делали свою работу в перерывах, останавливая кровотечения и смазывая специальным составом раздражения, но с каждым новым ударом гонга противники выглядели все хуже.