Неожиданная смерть
Шрифт:
Они вышли на улицу к автостоянке, расположенной возле ресторана.
— Эй, — неожиданно сказал Паллисер. — Что… — Тут где-то поблизости раздался выстрел.
— Патрульная машина… — проговорил Пигготт, и они бросились бежать.
На перекрестке стоял черно-белый полицейский автомобиль. Двое в синей форме находились подле старого-престарого «форда», и с ними боролись двое штатских. Один из них вырвался и пустился бежать к боковой улице, полицейский погнался следом, стреляя в воздух и крича. Другому штатскому по счастливой случайности удалось сбить другого полицейского с ног, и он уже нырнул за руль своего «форда»,
— Ладно, руки за голову!
— Что происходит? — спросил Мендоза.
Полицейский быстро обыскивал второго штатского. Его напарник вырвал пленника из рук Паллисера и надел на него наручники. Они посмотрели на людей в штатской одежде вежливым, холодным взглядом, и один из них сказал:
— Дело полиции, сэр, — тоном, в котором явственно слышалось: «Уйдите и не мешайте».
Мендоза усмехнулся, рассматривая арестованных.
— Мне как-то пришло в голову, — проговорил он, — что прирожденный полицейский — тот, кто бежит навстречу опасности, а не от нее. Мы свои, парень, — из центрального отдела по расследованию убийств, поели и как раз шли на работу.
— Вот как! — полицейский на мгновение растерялся. — Прошу прощения, сэр, я не знал. Мы всего-навсего остановили их за запрещенный левый поворот, а они оказали сопротивление, какое вы видели.
— Почему бы это? — удивился Мендоза. Оба задержанных были трезвые; молодые, достаточно хорошо одеты. Они молча и угрюмо стояли в наручниках, опустив головы. — Осмотрите машину. Да, знаю, вы бы и так осмотрели.
В машине лежала какая-то одежда, упаковка банок с пивом, бутылка водки. Затем они открыли багажник.
— Боже всемогущий, — произнес один из патрульных. — Если это то, что может быть… — он молча отступил.
— О, muy lindo [22] , — сказал Мендоза. — Как красиво. — В багажнике, в аккуратных картонных коробках, лежали тысячи и тысячи маленьких пластиковых мешочков с белым порошком. — Пожалуй, тут может быть только одно. Героин. В сущности, больше, чем я где-либо зараз видел, впрочем, я никогда не служил в отделе по борьбе с наркоманией. Пэт Каллаган этим заинтересуется.
22
Очень красиво (исп.).
— Вот почему они оказали сопротивление, — сказал один из патрульных. — Будь я проклят. Всего лишь из-за запрещенного левого поворота. До какой глупости могут они дойти? Получили бы мирно квитанцию — и никаких хлопот.
Штатский, что повыше ростом, вдруг заговорил, подробно объясняя, кто они такие, и что за прошлое у них за плечами, и куда они могут отправиться, и что сделать.
— Вечно вам сыскари мешают, — сказал Мендоза, — навсегда прерывая ваши развлечения и забавы. Извечно портящие другим удовольствия — вот кто мы такие.
Патрульные споро усадили задержанных в свою машину, вызвали другую подежурить у «форда», пока его не отбуксируют, и отъехали. Грейс вдруг вспомнил:
— Господи, я побежал — мне нужно быть в суде: слушается то самое дело…
— Что… ах да, Сеймур, — сказал Паллисер. Сеймур, с длинным послужным списком, недавно здорово повеселился, когда поднял пальбу в солидном негритянском баре и убил четырех человек.
— Пора и нам возвращаться к своей работе, — проговорил Мендоза.
Их учили работать тщательно, по возможности доводить все до конца, и Ландерсу, потратившему еще два часа, чтобы прояснить дело Холли, улыбнулась удача. Он полагал, что нет никакой надежды узнать, кто продал Холли бутылку, однако примерно в квартале от «Вики-Вики Гриль» заметил маленький магазинчик под вывеской «Спиртные напитки». Ландерс поставил у обочины машину и, ни на что особенно не надеясь, вошел. Подобные заведения обычно закрываются рано.
Однако оказалось, что по субботам магазинчик открыт до девяти, и владелец запомнил Холли, потому что тот постучал в дверь, когда он уже закрывался. Он впустил Холли, потому что нуждался в каждом покупателе.
И он нервно сказал:
— Он не выглядел пьяным, я бы ему ничего не продал, будь он пьян. Он — ну, я не очень-то присматривался, торопился домой — но не был пьян. Я продал ему поллитровую бутылку шотландского виски.
«И очень даже возможно, — подумал Ландерс. — Холли хоть и выпил три виски, да еще с непривычки, но он прошел целый квартал, дыша свежим ночным воздухом. Почему? Почему он не отправился с бутылкой домой и не выпил ее там? Почему он распечатал ее на улице и напился так, что домой добраться не смог? Солидный, ответственный Холли? Почти что трезвенник? Возможно, они никогда этого не узнают. Люди совершенно неожиданно совершают нехарактерные поступки».
Ландерс двинулся на Кросби-плейс, к дому, на крыльце которого было найдено тело Холли. Улицы здесь убирали не очень часто. В сточной канаве был мусор, и вскоре Ландерс увидел в канаве поллитровую бутылку, то самое шотландское виски, которое, по словам владельца магазинчика, купил Холли. Ландерс с сомнением ее осмотрел. Крайне мало шансов, что это та самая бутылка, что на ней найдутся отпечатки пальцев Холли, однако он аккуратно ее поднял и наклеил ярлычок для лаборатории.
И тронулся назад к базе, доставить свою находку. «А после надо будет перекусить. По крайней мере, дождь перестал», — подумал он.
Направляясь в три часа дня к управлению, чтобы доложить Мендозе результаты своих изысканий, Хакетт размышлял о них с сомнением. Он действительно, как сказал Луис, кое-что понимал в людях, и то, что он узнал о друзьях Роберта и Китти Дюран, не породило в его душе никаких подозрений.
Друзья их были такие же обычные люди, как и сами Дюраны. Дженет Наттинг работала в маленьком недорогом магазинчике готового платья в Голливуде. Миловидная девушка, явно искренне потрясенная смертью Китти, и ее показания не дали ровным счетом ничего — страстно желая помочь, она ничем помочь не могла. Да, Китти встречала жениха Дженет, Роя Камерона, всего однажды — они тогда только что обручились, — Дюран был с ним незнаком. Рой работал на заводе Локхида старшим механиком. Дженет, с которой Хакетт говорил в магазине, конечно, рассказала ему очень многое, но суть сводилась к этому, не считая того, как счастливы были Роберт и Китти, как сильно они любили друг друга, как радовались, что у них будет ребенок.