Неожиданность
Шрифт:
— Пятьдесят рублей.
У меня совершенно случайно с собой эта сумма нашлась. Планировал выдать строителям фундамента на закупку необходимых материалов. Успею. Пусть пока ямы копают.
А за эти деньги внесем в молодую семью покой. Монеты перешли из рук в руки, и мы со старшиной покинули церковь.
На улице я обозначил новые цены на скоморошьи услуги. Потерянные деньги надо было возвращать. Теперь нанять меня на вечер будет стоить двадцать рублей, новая песня или анекдот — пятерка. Доля Сысоя повышалась соответственно.
— Боюсь,
— За неделю будешь скапливать. Надоело почти даром по людям бегать.
— Как скажешь…
На этой грустной ноте и расстались. Надо сказать, мне это пение надоело хуже горькой редьки. Вот людей лечить, это я люблю. Врач я по жизни, а отнюдь не певец.
Забежал к Кате домой. На рынок она ходить перестала. Поведал историю о своем походе в церковь. Чтобы избежать утечки информации, девчонку предусмотрительно выслали на двор.
Катерина женщина толковая, поэтому изложил ей события в полном объеме. Она аж расплакалась.
— С моим чалдоном вечно ни о чем не столкуешься. Сидит и тупит: вот он, вот она…, а живот увеличится, позору будет — не оберешься!
Некстати вспомнился сюжет из «Клуба путешественников» с Юрием Сенкевичем, о том, как команда Жака-Ива Кусто ловила кого-то типа бакланов. Умная птица в сети не попалась, зато наловили тьму неведомых мне красноносых тупиков. Тупик — это отнюдь не обидная кличка, а научное название птицы, данное ей за форму клюва, похожего на тупой топор.
— А я его так дурака своего люблю!
— И я люблю. И очень уважаю за смелость и честность. Не всем же быть умниками.
— А вот ты…
— Знал немало людей умней себя, и неплохо жизнь прожил. Одно другому не мешает.
— А с долгом что будем делать?
— А кому мы должны?
— Мы должны тебе пятьдесят рублей!
— Вы мне ничего не должны. Считайте это моим подарком к свадьбе. Не советую громко праздновать — дело зыбкое. Обвенчались тихонечко, и вам сам черт не брат! Никто с вашим браком ничего сделать не сможет. И церковь связываться не будет, и соседи заткнутся.
Ее глаза опять подернулись влажной пеленой. Ну извините! Женских слез я вообще не терплю! Что за семейка? Один отомнет, другая обревет… Торопливо откланялся.
Прошелся по базару Софийской стороны. Поглядел, как достраивается ангар для производства и показа карет, потолковал с Антоном. Он уже совершенно освоился: сам брал заказы, производил коляски, сдавал заказчикам. Тут же вычитал свою долю. Ссыпал мне заработанные для хозяина в одиночку немалые деньги.
Для приказчика работает просто отлично. Жалоб от клиентов не поступало. Трудности таились в кузнечном деле. Шурины не справлялись, а объем производства неуклонно нарастал. Появились уже и заказы от богатых купцов.
Антошка, памятуя мой приказ о хранении информации, дополнительных людей взять не мог. Ну, что ж, я тут кручусь, как вор на ярмарке, иной раз и посидеть-то некогда, а он свободным временем не обделен.
— Излагай,
Молодой загудел низким басом:
— Нужно все, кроме изготовления рессор, отдать другим кузнецам.
Парень очень не глуп. В остальных причиндалах никаких потаенных особенностей нет. Все эти колеса, шкворни, втулки, ручки, гвозди сделает кто угодно.
— Нашел желающих?
— Есть две кузницы!
— Нанимай.
— Без тебя? — не поверил Антон.
— Я сильно занят.
Оставил его творить чудеса рабочей доблести, велев деньги на достраивание ангара брать из выручки, а сам пошел в лавку к Алексею.
Там дела обстояли хуже прежнего: выручки неуклонно падали. Проанализировал отчетность, нашел две очевидные ошибки. Сомнения ушли: приказчик грубо заворовался. Молодость, глупость…
Таскал бы потихоньку, глядишь и не заметили бы злые хозяева. А прознает пильщик, Алешке мало не покажется — Матвей голимый убийца с очень большим опытом. А сейчас, пока я считал и анализировал, этот щегол подобострастно заглядывал мне в глаза. Жулик и лизоблюд.
Подозвал подсобников. Подхалим оказался еще и ябеда.
— Оба нерадивые, постоянно ленятся, но хотят получать очень много! Я тут за троих работаю!
Совсем оборзел, сволочь. Придется учить. Неторопливо поднялся, и влепил ему по уху от всей души. Грузчики сразу обрадованно загалдели:
— Совсем обнаглел подлец! Говорит, что то, что ты нам дал в прошлый раз, это так, разовый подарок. Дальше, мол, опять пойдут гроши, как при Акинфии. Явно хотел себе в карман наши кровные денежки положить, а свалить все на жадных хозяев!
— Проучите его мужики. И меня кругом обокрал. Сладко жить хочет.
Подсобники торопливо взялись бить приказную морду, пока я не передумал. Тот вначале покричал, но умывшись кровью, теперь молча только защищал слабую головушку, скрючившись на полу, от ударов ногами. Длилось это минуты три. Мы все трое неплохо отвели душу. Гаденыш обмочился, и теперь только икал.
Не люблю, когда у меня воруют. Какой-то не гуманный делаюсь.
— Поставьте его на ноги.
Мужички вздернули его вверх легко. Натренировались на досках. Пока его били, посчитал возможные убытки. Они впечатляли.
— Ты знаешь, кто у меня компаньон?
Хлюпая слезами и кровавыми соплями, приказчик отрицательно помотал битой головушкой.
— Бывший ушкуйник. Ему двадцать лет, а он был уже атаман. Оставил это занятие по семейным обстоятельствам. Сильно скучает по прежним привычным делам. Недавно пятеро разбойников, вооруженных до зубов, попытались его обидеть. Он убил их махом, один и безоружный, на глазах у жены. Мне рассказывала об этом она сама. Девушка врать не будет. Он пять лет бился, навык очень большой. Большой любитель пытать врага, чтобы узнать — где тот деньги прячет. Отгадай, что он с тобой сделает? Вернее, как долго Матвей с обокравшим его паразитом это делать будет?