Неожиданные приключения и забавы
Шрифт:
Поэтому я с женой ходил по московским магазинам без устали и покупал то, что не мог купить в Свердловске – импортный джинсовый костюм из светло-серой джинсы, пару румынских рубашек, искусственную дубленку и плащ с искусственным мехом. В одном спортивном магазине, как только мы туда с женой зашли, начали продавать импортные кроссовки. Пару продавали в одни руки, и мы с женой купили две пары – одну для меня, а вторую для Левы, моего брата. Мы ходили по магазинам до самого последнего дня, когда готовился наш самолет.
Наступил день, когда самолет был готов к полетам, мы приехали на этот аэродром с женой и с покупками. В нем уже находилось два геофизика с моей работы, и на этом самолете мы полетели домой. Летели весь день, а чтобы время шло быстрей, играли
Вечером мы уже были в Екатеринбурге. В выходной день я съездил к родителям, отдал брату рубашку и кроссовки. Их ему хватило лет на пять – они были удобные и прочные. Рубашку я носил лет восемь – и жалел, когда износил ее до такой степени, что заплаты было некуда ставить. Искусственную дубленку я так и не стал носить – в ней оказалось холодно зимой, и Лева ее продал на толкучке – очень удачно, с прибылью. Джинсовый костюм был очень удобный и красивый. Брюки от него мне были широким в поясе, и однажды одна девушка с мой работы ушила их, и я носил их лет десять, правда, только летом. Потом они мне стали малы, и я их кому-то отдал.
Так удачно закончилась бесплатная поездка в московские магазины. Сейчас в наших магазинах можно купить почти все, что захочешь, были бы деньги и желание. К тому же я привык аккуратно обращаться с одеждой, и она мне служит долго. Кроме того, у меня всегда одинаковый вес и рост на протяжении нескольких десятилетий, и мне нравится, что я могу одеть свои вещи, в которых я ходил еще в институте – более сорока лет тому назад. Они хранятся у меня в чулане – в деревянных ящиках, которые брали с собою геологи, чтобы их было удобно перевозить на лошадях, мулах и ослах. Так они и называются – вьючники.
Дубовый коньяк
Мой отец и дед приехали на Урал давно, лет шестьдесят тому назад. Что их заставило покинуть родную Кировскую область, я не знал и никогда об этом у них не спрашивал. Отец как то съездил на свою родину перед самой пенсией, когда ему надо было подтвердить свой стаж. Он работал во время войны в артели, которая шила обувь для солдат, и тогда ему было всего четырнадцать лет.
Все мои предки по отцу были крестьянами из Кировской области, они жили около Вятской Поляны. Однажды, когда я ехал через Кировскую область, на одной остановке в электричку зашел молодой мужчина лет сорока, я взглянул на него и обомлел – он был похож на моего отца, как две капли воды. У меня было много отцовских фотографий, портрет, который висел на доске почета, в Торгстрое, где он работал столяром после того, как уволился с одного военного предприятия в уральском военном округе. Он меня брал иногда с собой на работу, и я до сих пор помню запах от деревянных изделий, которые он там делал. Лицо этого пассажира было точной копией этого портрета.
Он недолго ехал в электричке, и вышел на какой-то остановке. А я вспомнил, как с Наилем, моим приятелем из нашей студенческой группы ездил с ним на каникулы к нему в гости – он жил в Вятских Полянах, и когда я это узнал, мне захотелось посмотреть на родину моих предков. Мы поехали вместе ним ранней весной в Вятские Поляны на несколько дней. После второго курса у нас была геофизическая практика на базе в Верней Сысерти, и мы надеялись успеть съездить.
Вышли вечером с Наилем из поезда, и отправились к нему домой. Я познакомился с его родителями, потом пошли к его друзьям. В гостях у друзей выпили за наш приезд, знакомство, за нашу малую родину и наших родителей. Наиль куда-то пропал, а я не запомнил номер дома, где он жил. Днем бы я его нашел, но уже была ночь, и мне надо было дождаться рассвета.
Было еще только начало весны, но снега уже не было, на улице уже было не холодно, но и не тепло. Я нашел огромный куст, наверное, сирени, залез в середину и устроил себе там небольшую уютную берлогу. Хорошо там выспался, утром нашел дом родителей моего приятеля, и позвонил в знакомую
Мой приятель, наконец, проснулся, мы позавтракали, и снова отправились по друзьям. У одного мы задержались – почти до самого вечера. Весь день всей компанией, человека четыре, пили какое-то вкусное плодоягодное вино в больших и крепких темно-зеленых бутылках. Я вспомнил старый трюк, которому меня научили на какой-то пьянке, и стал его показывать новым друзьям. Он заключался в том, что голыми руками можно было выбить дно у бутылки. Когда мы выбили донышки у всех бутылок, которые у нас были, настал вечер, и наша дружная компания отправилась в местный парк.
В этом парке мне пришлось познакомиться с несколькими местными хулиганами, и я уже не помню точно, кто из нас устроил небольшую драку – я, или они. Но победителем из нее вышел я, и когда на шум прибежали родители этих вятских хулиганов, они стали меня умолять, чтобы я перестал их бить. Я послушался, и мы с Наилем отправились домой. Там поужинали и завалились спать:– нам предстояло днем уехать в Екатеринбург, на практику.
Я приехал домой и обнаружил, что у меня начали кровоточить десны, а на руках были порезы и какие- то болячки. Впереди был понедельник, и мне надо было явиться с вещами в институт, где нас должны посадить на автобусы, и увезти на нашу базу в Верхнюю Сысерть. Мама вечером сделала настой для полоскания из дубовой коры, налила его в бутылку, чтобы я полоскал десны. Я взял ее с собой. Настой был темно-коричневого цветы, как коньяк, очень красивый на вид, но без вкуса и запаха. Такая вот была интересная и красивая жидкость…
Автобусы привезли весь наш поток – три студенческие группы будущих геологов на базу, и мы расселились в одном длинном корпусе, в комнатах на четыре человека. Рядом с нашей базой был лес, пруд, дома отдыха, санатории, и мы начали знакомиться с этими незнакомыми, интересными местами, всей нашей студенческой группой. Ближе к вечеру водка и вино, которое мы собой брали, закончились, но было еще рано укладываться спать, и где взять недостающий алкоголь, было нам неясно. До магазина было далеко, и было уже поздно его искать, поэтому нам надо было допивать, что осталось.
Когда допили абсолютно все, что было, начали пить все, что попало: – зубную пасту, какие-то лекарства на спирту, но их все равно нам не хватило. Когда ко мне зашел Наиль, которому я похвастался еще в автобусе своей настойкой из дубовой коры, он мне сказал – «доставай свою бутылку». Он не знал, что это, – я ему не стал говорить, но цвет был у этого настоя очень красивый, как у настоящего коньяка. Деваться было некуда, и мне пришлось ее отдать.
Он ее открыл бутылку и долго нюхал. Но так и не понял, что это плескалось в ней. Эта красивая жидкость ничем не пахла, но по виду напоминала коньяк. Пара наших студентов, которые стояли рядом, наконец, устали ждать, и они потребовали Наиля или пить, или отдать бутылку им. Ему было жалко ее отдавать, и он сделал несколько глотков, а потом снова стал задумчиво смотреть на бутылку. Один из его приятелей спросил – «ну, как?». Наиль с отрешенным видом протянул бутылку своему приятелю, и сказал, что пить можно. Они втроем выпили мой дубовый настой, но ничего так и не поняли, – он был без вкуса, запаха и на вкус напоминала воду. На самом деле, так и было.
Мне так и не удалось пополоскать этим настоем свои десны, но я так и не сказал этим пьяницам, что они пили. Утром, после завтрака мы отправились с гравиметрами в лес, и всем пришлось выздороветь от похмелья – начались проблемы с настройкой этих капризных приборов, и мысли скоро переключились на учёбу.
После насыщенного событиями первого дня, мы всей группой отправились бродить по окрестностям и сосновому лесу, потом вышли на берег пруда, нашли там большой пирс с лодками, и прогуливались по этому пирсу до самого отбоя. Через день у меня прошли десны и зажили все болячки на руках – этому способствовали аромат хвои сосен и пихт, и свежий речной воздух с запахом водорослей.