Неперелетные
Шрифт:
Наконец настало время вопроса, который я задавал каждый год:
– Есть движение?
Они одинаково вздохнули. И рассказали, что поиск долин кое-где дал успехи, и от двух южных поселений туда уже прокладывают дороги, но людям придется тогда там жить постоянно, не кочуя. Я понимающе кивнул. Одно дело - единожды куда-то добраться, преодолеть себя, караулить пики. Другое дело - делать это дважды в год. Но уже то, что Сердце-долины нашли, и целых две за один год, было радостной вестью.
Но самое главное Олла сказать боялась и все тянула, заменяя жесткую реальность красивыми словами и множеством
Я прервал ее монолог и вернул разговор к сути:
– Ничего не изменится, да?
Они виновато потупились.
– Может быть... через сотни лет... Понимаешь, Даг, это процесс естественный, природный. Активность Солнца, что-то вроде солнечного ветра вызвало колебания в магнитном поле нашей планеты.
– Солнца?
– переспросил я, не поняв.
– Солнечный ветер?
– Солнце - это земное слово, значит Светило - пояснил Эрод.
– Олла, может, послушаешь лес?
– она понимающе кивнула и вышла на улицу, якобы слушать тишину, в которой мог раздаться чей-то голос, зовущий на помощь.
– Не расстраивай ее, - тихо попросил Эрод.
– она сама присутствовала, когда эти земляне запускали спутник с магнитными ловушками, который должен был успокоить магнитосферу нашей планеты. Укоряет себя до сих пор, хотя она-то в чем виновата? Дуреха. Книги земные читает, хочет всем помочь.
Мы еще долго беседовали, но день и ночь прошли, и Исправленным пора было отправляться дальше. Перед уходом Эрод протянул мне небольшой флакон с синей жидкостью:
– На вот, держи. Должна спасти от пика. На два раза хватит. Над этим мы сейчас работаем.
– Еще вот, - Олла замялась, - ты тоже долины ищешь, поэтому надо бы нам разговаривать чаще, чем раз в год.
И первый раз за пятнадцать лет они ушли, отставив мне северного дэгера - небольшую, выносливую птицу, приученную передавать сообщения. Исправленные взяли когда-то нашу дэгру и маленькую земную пташку, галубя, кажется. Смешали их кровь, и получили выносливую красивую птицу, которая всегда возвращалась к своему гнезду. Исправленные вешали на шею птицам земные амулеты, которые запоминали речь и образы, а птицы просто переносили эти амулеты с записями далеко-далеко.
Ушли снега, настало время ловить рыбу, собирать сок хваи и листья игольчатки, заготавливать впрок дрова.
Я мог оставить деревню на полтора месяца, не беспокоясь даже за деда Афана, который исправно терялся раз или два за зиму. Тепло сводило пики на нет, и после пары дней весенних обострений, когда все плотно закрывали двери и в буквальном смысле болели в последние сильные пики, можно было быть спокойным до первых заморозков. С собой я взял лишь птицу-дэгера, в надежде, что уж если повезет найти долину, отправить сообщение Олле.
Мой путь лежал через горы, в неисследованную мною ранее область на юго-западе, почти в противоположную сторону от Черного дола. Я, как и Исправленные, искал долины, куда раньше кочевал мой народ.
До того, как пришли иномирцы, до того, как начали появляться пики, на зиму все люди перебирались в горные долины вроде Черного дола. Долины эти назывались Сердце-долинами, и с рассказов стариков вроде деда Афана, были труднодоступными, находились в горах, и имели в центре горячие источники, питавшие озеро или реку. И еще, как позже объяснили мне Исправленные, такие долины имели особую форму, что ветра там двигались иначе чем везде, и поэтому там было тепло даже в морозы. Однако летом там невозможно было находиться, потому что горячие источники дымили паром, от которого шла кругом голова. Черный дол выделял пар соотносясь со своими собственными внутренними течениями, а не с временами года, да и долина была маленькой, чтобы создавать те самые теплые ветра, и рыба в озере не водилась. Поэтому где-то рядом должна была быть настоящая Сердце-долина.
Исправленные рассказывали, что у иномирцев на их Земле были птицы, которые кочевали с севера на юг и обратно, находя путь так же как находили путь мы. Тот же их галубь.
Мы ориентировались по путям земным, по дыханию мира... Мы знали душой и телом куда нам надо идти. Видели глазами. Иномирцы называют это магнитным полем. Я не знаю что это.
Но в какой-то момент случился первый пик, и мы потеряли путь.
Дед Афан до сих пор со слезами на глазах рассказывает, как он потерял жену и сына. Они уже возвращались из Сердце-долины, пришли домой. Он успел зайти внутрь избы, а они стояли на улице и смотрели на радугу. Потом мир завертелся, и он уже даже не мог сказать, откуда они пришли, где эта долина. То, как он видел мир до этого - в сиянии всех путей земных, и как видел после - одни деревья да камни, была безумная разница.
"Если бы не помощь иномирцев, землинцев этих, народу бы еще больше погибло, эх!"
Действительно, земляне эти, так похожие на нас, свалились с неба за полста лет до Потери Пути. Они облюбовали далекий юг, какие-то острова. Говорили, они облетели все поселения, чтобы говоря с нашим миром о том, что они хотят жить на островах. Никто и не был против: острова где-то в море никого не интересовали, потому что чем теплее места, тем слабее там видно дороги. Наш путь - путь снега, дорога вьюги. Да и жили эти пришельцы больше на небе, чем на своих островах. Со своих летучих приборов и заметили, что что-то неладно. Много народу спасли.
Кто-то из наших пошел к ним, чтобы им исправили кровь и тело, чтобы не теряться и тоже людей спасать. Они стали Исправленными.
А такие как я, просто ходят сами и ищут, потому что весенние и осенние пики, самые мощные, оставляют после себя непреодолимое чувство потери, желание найти свой дом, свое сердце. А первое время искали многие - да все без толку. Потеря Пути словно что-то сломала в людях, и все смотрели на мир так, будто видели его в первый раз. А о дорогах осталось лишь смутная память, толкавшая на бесплодный поиск. Не зная когда и как накроет пик, люди легко терялись и, бывало, становились безумцами, или гибли в лесу.