Непобедимая Моди

Джейкс Брайан

— Я не слепой, дубина! И вижу, что их нет. Меня интересует, куда они делись!

Команда наблюдала за происходящим с безопасного расстояния.

— Чего уставились? — заорал на них капитан. — Живо догнать, поймать, выследить!

— Кэп, — донесся сзади голос Глурмы, — какие из них следопыты? Они леса-то ни в какие сезоны не видели.

Виска отпихнул ногой потоптанного Билджера:

— Тогда дуйте на берег и добудьте мне следопыта, который лес видел.

Все гурьбой бросились к борту, не дожидаясь второго приглашения. Лучше погулять по лесу, пока капитан

свиреп и грозен. Нечисть посыпалась в воду, но Виска почти сразу снова заорал:

— Хватит, хватит! Остальные — строиться!

С десяток зверей успели ускользнуть, остальные кое-как, вкривь и вкось построились на палубе. Виска зашагал вдоль строя, озирая боязливо мнущуюся, переступающую с ноги на ногу нечисть.

— Ну и команда у меня, ну и молодцы! Жрать да спать да грог хлестать — на это вы мастера. А за пленными уследить — кишка тонка. И брат мой бедный, мертвее камня лежит. Кодж один всей команды стоил. А теперь ему за борт дорога. Пятая Нога, Заплата! Возьмите парусину, заверните Коджа. Балластом цепь, обмотайте его, чтоб потонул.

Горностаи Пятая Нога и Заплата упаковали Коджа в парусину, обмотали труп цепью, которая раньше держала у мачты Гораса. Шестеро членов экипажа поднесли труп к борту.

Виска спихнул тело брата за борт, стер с глаз то, что кое-кто из команды принял за слезы, но что на самом деле было брызгами воды.

Почти тут же из зарослей раздался крик:

— Эгей, кэп, нашли следопыта!

Разбойники выволокли на берег существо, явно перепуганное происшедшим.

Билджер с компанией взобрались на борт, подталкивая перед собой пленника — негостеприимную полевку, сбежавшую от своего ужина. Тычком в шею Билджер свалил свою добычу на палубу, под ноги капитану.

— Эта мышь волосатая вроде знает, где аббатство, кэп. И врет, что полосатый с колючим сожрали его завтрак.

Пленник попытался подняться, но Виска прижал его к палубе сапогом:

— Как тебя звать, мышь?

— Я не мышь, проворчал сердито пленный, уткнувшись носом в палубу. — Я полевка.

— Мышь не мышь, а жить захочешь — заговоришь. Где аббатство Рэдволл?

— Вверх по течению, до брода, а потом по дороге к югу. Я там не был, так говорят.

Виска пригнулся, схватил лапой нос бедной полевки и сжал когти так, что из глаз пленника хлынули слезы.

— Экий ты пухленький да рыхленький, — заметил Виска. — Слушай меня, волосатая мышь. Я здесь капитан, так что относись ко мне с уважением. Не то мигом перестанешь быть полосатой мышью, а станешь кормом для рыб.

Не выпуская из лапы носа полевки и не снимая с ее спины сапога, Виска распорядился:

— Якорь поднять, вверх пойдем до брода, против течения на шестах. Этому шест дайте, пусть жирок порастрясет. Да привяжите его, чтоб не удрал. Он нам еще, может, пригодится.

Солнце припекало, судно продвигалось вверх по реке. Вот оно поравнялось с норой полевки, и пленник уставился туда, где таился вход в его жилище. Он беззвучно клял судьбу, забросившую его на борт разбойничьего судна. Резкий рывок обвязанной вокруг шеи веревки вернул его к реальности. Билджер заорал:

— Заснул? Шевели своим толстым

задом, шест не упусти!

Пришлось «водяному» поплевать в стертые до крови лапы и снова навалиться на шест.

Вечерние тени ползли по траве, когда Орквил и Горас пересекли брод. Орквил указал на юг:

— Если быстро идти, вскоре после ужина доберемся.

— Лучше бы к ужину успеть, — проворчал Горас.

— Не бойся, друг, еды в аббатстве хватит. Там голодного и ночью накормят.

12

Уже наступило утро, когда троица преследователей вырвалась из чащи. Лопоух показал на скалистый участок со множеством уступов и расщелин, поросших чахлым кустарником и пучками травы:

— Самое змеиное местечко. Они любят, когда есть где спрятаться и можно найти местечко, где на солнышке погреться.

— Мрачное место, — прошептала Моди. — Затаенное какое-то. Должно быть, здесь полно змей, даже и гадюки есть, во.

— Какая разница, гадюки или не гадюки, — отмахнулся Эйшо. — Для меня они все змеи… Не нравятся мне эти скользкие твари.

Моди уловила впереди на уступе движение и замерла:

— Лопоух, кажется, я ее вижу. Вон там, возле рябины. Вокруг корня обвилась. И ребенок при ней.

Они затаились за толстым стволом старой ели, напряженно вглядываясь в каменистую гряду.

— Как там пацан поживает? — спросил, мигая, Эйшо. — Я отсюда плохо вижу. Жив, не ранен?

Вождь землероек прищурился, козырьком поднес к глазам лапу:

— Шевелится. Значит, не укусила она его. Иначе был бы как полено. Но это гадюка, я уверен.

— Узор заметил? — спросила Моди, пытаясь высмотреть хоть что-то в траве под рябиной.

— Нет, отсюда узор не разобрать, слишком там темно, в тени. Но запаху чую, что гадюка.

Эйшо скептически покосился на Лог-а-Лога:

— Да брось, парень. Все червяки воняют одинаково. Червяком.

Но Лопоух не сдавался:

— Говорю тебе, это гадюка!

Моди урезонила их обоих решительным движением ушей:

— Хватит спорить, во. Лучше помогите мне сообразить, как спасти малыша. Если мы рванем туда напрямик, она сто раз успеет его укусить. Так что хватит о запахах, соображайте живее.

— Эх, сообразили бы мы лук со стрелами прихватить, — пожалел Лопоух.

— «Бы» нам теперь не помогут, — снова дернула ушами Моди. — Надо обходиться тем, что имеем. Эйшо, какие идеи у тебя там, под лобными перьями?

Эйшо крутанул громадными желтыми глазами:

— А вот я сейчас отойду чуть назад, да ка-ак взлечу, да ка-ак шарахну по этой гадине… Как по ящерке.