Непобедимый
Шрифт:
— Я уверен, что она скоро приедет домой. Почему же нет?
Томас, барабанщик, постучал палочками, указывая на то, что пора начинать новую песню. Приподняв тромбон, Лукас кивнул Нику, перед тем, как присоединится к играющим «Iko Iko».
Ник сморщился. Хотя он любил эту песню, но она была одна из тех въедливых песен. Он будет слышать ее в голове следующие три дня.
«Hey, now. Hey, now … Iko Iko unday…»
— Ну вот! Началось.
«Господи, застрелите меня».
Пока он оглядывался в поисках пустого
Никода.
А когда она узнала его, самая красивая из знакомых ему, улыбка осветила ее лицо и сотворила с ним вещи, которые он едва понимал. Его бросало в жар и холод одновременно. Во рту пересохло, и часть его захотела убежать и укрыться.
«Ага, будет очень умно, если так поступишь. Ты вообще что-нибудь разумное делаешь?»
Прежде чем он понял, что делает, его ноги принесли его к столу.
— Привет, — сказала она, и на щеках появились восхитительные ямочки.
Как одно коротенькое слово может звучать как хор ангелов? И снова это был самый милый звук, который он когда-либо слышал. По его спине побежали мурашки.
— Привет.
«Скажи что-нибудь. Быстро».
Почему его голова была как чистый лист? Как-будто он никогда не говорил с ней раньше. Черт, да прошлой ночью она его даже поцеловала.
Да, он все еще ощущал вкус ее губ.
Он понял, что в этом то и была проблема. Так страшно было видеть ее после поцелуя. А если он его испортил? Она на это не разозлиться?
«Фу, я ничтожество. Я не знаю, как поговорить с девчонкой».
При таком раскладе у него точно никогда не будет девушки.
Она нервно оглянулась вокруг.
— Хочешь сесть? — она растягивала слова, словно чувствовала себя так же неудобно, как и он.
«О нет. Не говорите, что она произнесет речь «давай останемся друзьями»»,
— он ненавидел эту чушь.
— Хм, ага, — его руки тряслись, он отодвинул виниловый стул и сел.
— Прости, я сегодня не от мира сего. Моя мама рано меня разбудила, а я все еще не проснулся после вчерашней ночи. Затем Бабба заставил меня помогать убираться в магазине. Мне точно надо вздремнуть.
«Ты слишком много ноешь, и не говори про постель, она может решить, что ты приглашаешь ее, и она может обидеться или дать тебе пощечину».
— Как ты себя чувствуешь?
«О, а вот это безопасная тема».
Для обоих.
— Рада, что жива.
Подошла официантка, чтобы принять заказ. Ник собрался попросить ее принести воды, но вдруг вспомнил, что у него были наличные от Кириана и Мистера Пуатье. Слава Богу. Он даже сможет заплатить за Коди.
— Два бенье и шоколадное молоко для меня, — он посмотрел на Никоду. — А что ты будешь пить?
— Молоко звучит неплохо. Мне тоже одно.
Официантка удалилась.
— Ты слышала что-нибудь о том, что произошло в школе? — спросил он ее. Школа была еще одной безопасной темой.
— Пока нет, а ты?
— Ничего, только то, что у нас появился новый тренер.
Она выглядела такой же шокированной, как и он.
— Правда?
— Пугает, да? Я думаю, они сменили тренера, еще даже не вытерев кровь другого тренера в коридоре до конца, — Ник сморщился, когда понял, что сказал.
«Не говори с девушкой о крови. Ты дурак?»
К счастью, она сама сменила тему.
— Как твоя рука?
— Лучше. Сегодня не болит.
— Хорошо.
И снова стало страшно. Одному он был благодарен — она все еще оставалась просто девчонкой. Обычной и нормальной. Не изменяющим форму вампиром-убийцей или демоном. Обычной девчонкой, перекусывающей с ним. Хорошо быть снова с нормальными людьми.
— Так тебе нравится Новый Орлеан? — спросил он. — Отличается от твоего предыдущего места?
— Очень, мне нравится все, кроме жары. Я не могу поверить, что в конце октября все еще так жарко.
— Ага, есть местная старая поговорка: Если вам не нравится погода, подождите минутку. Она меняется с горячей на холодную быстрее, чем вода в водонагревателе.
Никода почувствовала, как стена, которую она выстроила вокруг себя, рушится под его чувством юмора. Это все его демоническое обаяние. Не попадайся на него, но это было так сложно. Ник Готье был милым и очаровательным, невероятным.
Восхитительный, с глазами такими синими, как грех и густыми каштановыми волосами, которые так и умоляли о прикосновении. В его четырнадцать уже было видно, каким он может вырасти. Резкие черты лица и острый ум. И хотя он был тощим, его мускулы были в отличном состоянии и указывали на то, что со временем у него будет отлично сложенное тело.
И самое лучшее, он не понимал, насколько привлекательным был.
Робкий и не уверенный в себе, он уже обладал самыми разрушительными силами из выпущенных на волю. Когда он вырастет, то будет потенциальным злом в его самом чистом и холодном виде. Ей необходимо помнить об этом.
Но его улыбка была заразительной. Доброта трогала.
Когда она собралась оплатить счет, он остановил ее и сделал все сам. Он даже не позволил ей дать официантке чаевые.
Затем он извинился и взял сдачу, чтобы положить ее в чехол от тромбона уличных музыкантов. Он не оставил себе ни цента.