Непобедимый
Шрифт:
Ладно, раз первый раунд остался за ним, второй раунд я проведу по другим правилам. Хотя в самбо нет раундов, но у нас тут не правила соревнований. У нас тут просто свободная схватка.
Там что, если я сейчас буду с ним бороться, надо просто получше подготовить атаку. Или дождаться, пока он сам нападет на меня и поймать его на какой-нибудь ошибке. Пусть откроется в обороне.
Я уже хотел заново вцепиться в руки и куртку противника, когда дядя Федя резко сказал:
— Довольно! Хватит на сегодня. Рома, ты можешь идти, а ты, новенький, останься. Надо с тобой поговорить.
Ну вот, это провал. Рома кивнул, пожал мне ладонь обеими руками, снова вежливо улыбнулся.
— Было очень познавательно с вами бороться.
Ага, еще бы. А мне как познавательно, ты не представляешь. Я заставил себя улыбнуться, а сам последовал за дядей Федором и Степанычем в подсобку. В зале слишком шумно, чтобы разговаривать.
Мы прошли по матам, обогнали наш край площадки, миновали опоры для волейбольной сетки посередине зала и пройдя мимо гимнастов, подошли к подсобке. Тут дядя Федя привычно сел за стол и закурил сигарету, а Степаныч развалился на диване и взял журнал «Спортивные игры» за март месяц 1971 года.
Я вошел внутрь и остановился возле двери, ощущая себя преступником, ожидающим вынесения приговора. Встал, ощущая, что в подсобке прохладнее, чем в зале. Моя пропитанная потом самбовка противно прилипла к спине.
— Ну что, герой? — скрипуче спросил дядя Федор, выпустив струйку дыма. — Надо признать, что бороться ты умеешь. Никогда не поверю, что научился по книжкам. Говори, у кого раньше тренировался? В ЦСКА? В «Буревестнике»? Или у «Пищевика»? Скорее всего, ты армейский. Просто ушел от них и не хочешь нам признаваться. Но мы же узнаем это все равно. Хотя, честно говоря, я тебя до этого не видел на турнирах. Может, ты издалека приехал? Из союзной республики?
Я покачал головой. Не могу я никак признаться. Если сейчас ляпну что-нибудь, они обязательно проверят. А если сказать, что нигде не тренировался, тоже звучит неубедительно.
— Хотите верьте, хотите нет. Я нигде до этого не тренировался. Тем более, в ЦСКА. Думал, что смогу выступать за вашу команду, но раз не получается, то пойду в другое место. Спасибо, что уделили время.
Дядя Федя переглянулся со Степанычем и усмехнулся.
— Ишь ты какой, строптивый. Необъезженный жеребчик. Не кипятись, герой, мы тебя еще обкатаем на тренировках, перед выступлением. Вот только уговор, тренера слушаться беспрекословно. Чтобы без самодеятельности, понял?
Я поднял голову.
— Это значит, что вы все-таки разрешаете участвовать? Конечно, буду слушаться. Как же без этого?
Степаныч закрыл журнал и бросил на диван.
— Да, предварительно мы даем согласие. Нам надо утрясти списки участников с организаторами, к твоему счастью, еще пока можно вносить изменения. Но сразу говорю насчет режима тренировок. Не надо лезть из шкуры. Тренировки через день. Не каждый день, понял? А то ты так вообще себя угробишь. Ясно, герой? Как там тебя, Волков? Вот и сделай так, чтобы оставаться волком, а не овечкой.
Это он дело говорит. Режим надо соблюдать. Перетренированность страшное зло. Не хватало мне еще изнурить свой молодой и новенький организм. Сходу получить травму и опять закрыть себе дорогу в большой спорт.
— Разумное решение, — согласился я. — Вот только позвольте приходить, чтобы посоветоваться насчет тактики. А общефизическую подготовку мне как проводить?
Мы посоветовались еще минут десять. Помимо меня, в товарищеской встрече будут участвовать еще человек пять от нашей секции. Она, кстати, называлась «Москвич», исходя из стадиона, в котором расположена.
В ближайшее время нам будет уделяться больше внимания, чтобы обсудить, как мы будем выступать на встрече. Пока мы договорились, что я буду приходить через день и тренироваться. Общую физподготовку можно делать тоже через день, в свободные от занятий в секции.
Короче говоря, ничего нового, все точно так же, как раньше. Под конец Степаныч нацелил на меня тонкий палец и заявил:
— Но мы оставляем за собой право снять тебя с участия, если что-то пойдет не так. Все понятно?
Расплывчатая формулировка. Что это значит? Сюда можно подвести все, что угодно.
Но я пока не ерепенился. Главное, достигнуто принципиальное согласие. Дальше уже разберемся. Их недоверие тоже можно понять.
— Конечно, — согласился я. — Еще как понятно.
Степаныч кивнул. Как будто и не ожидал другого ответа.
— А теперь шуруй на тренировку. Сейчас на полчаса еще останешься. Поговорим с участниками встречи. У тебя какой вес?
Это я уже помнил. Проходил ведь взвешивание пару недель назад.
— Семьдесят восемь.
Степаныч снова кивнул.
— Ну и отлично. Будешь выступать в категории семьдесят четыре. Там допустимо превышение до семидесяти шести, так что, давай, слегка сбрось пару кило. Особо придираться не будут, но лучше все-таки соответствовать. Знаешь, как надо сбрасывать?
Ну, это еще хорошая информация. Сбросить всего немного, надо просто сократить прием мучного и сладкого, добавить аэробики и силовых. Можно даже скинуть больше.
Теперь придется следить за весом, чтобы не убрать больше, чем надо. Да, точно, помнится, в прошлое время, чтобы попасть в нужную категорию, постоянно приходилось мучиться с диетой.
— Знаю, — пробурчал я. — Тоже читал и слышал.
Когда я вышел из подсобки, ученики уже расслабились. Половина лежала на матах и парни лениво переговаривались между собой.
Другая половина продолжала бороться. Самые усердные, видимо, хотят забрать все медали. Я подошел к ним и уселся на ковер рядом с отдыхающими.
— Ты новенький? — спросил один их парней рядом. Примерно моего роста и телосложения. Рыжие волосы, курносый и веснушки на щеках. Зеленые глаза дерзко рассматривали меня. — О чем толковали со Степанычем? За жизнь или что-то важное?
Остальные и ухом не повели. Даже не повернули голову в мою сторону. Но, я уверен, чутко прислушивались.
Вопрос, конечно, поставлен интересно. Это уже похоже на допрос. Если ответить ему, то рыжик может допрашивать дальше.