Непобежденная крепость
Шрифт:
Были и более радикальные способы «лечения» арестанта.
Однажды Иоанн VI Антонович снова начал «качать права», выкрикивая, что он «здешней империи принц и государь ваш».
Капитан Овцын долго слушал его, а потом с размаху ударил императора кулаком в висок, отчего тот упал и потерял сознание.
Так пришло 26 декабря 1761 года, когда умерла столь жалостливая к Иоанну VI Антоновичу – «Бедное дитя. Ты ни в чем не виноват – родители твои виноваты…» – бабушка, императрица Елизавета Петровна.
Миновали два десятилетия правления этой «дщери Петровой».
Кончились
Наши историки, дабы оправдать незаконный захват трона «дщерью Петровой» и возвращение трона в петровскую (нарышкинскую) ветвь династии Романовых, объявили и самого царя Ивана V Алексеевича, и все его потомство, вплоть до несчастного Иоанна VI Антоновича, умственно неполноценными, «сущеглупыми».
«Царь Иоанн был от природы скорбен головой, косноязычен, страдал цингой, плохо видел и уже на 18-м году от рождения, расслабленный, обремененный немощью духа и тела, служил предметом сожаления и даже насмешек бояр, его окружавших…
Из трех дочерей покойного каждая унаследовала многие черты слабого ума своего родителя…
Природа, в соблюдении своих законов всегда неумолимая, не сделала исключения для дочери герцогини Мекленбургской при наделе, или, вернее, при обделе Анны Леопольдовны умственными способностями…»
А с каким сладострастием описывали эти историки уродство детей, рожденных Анной Леопольдовной в холмогорских снегах!
Говорилось, что достаточно взглянуть на силуэты этих несчастных, чтобы по профилям, по неправильной форме их голов догадаться о врожденном слабоумии.
В результате у впечатлительного читателя не оставалось сомнения, что вот это – воистину чахлые, ядовитые плоды засохшей милославской ветви… И тут объективности ради следовало бы сравнить потомков царя Ивана V Алексеевича с Петром III, являвшимся прямым внуком Петра I, но традиционная история подобных сопоставлений избегала.
И не случайно. Внук Петра I, несмотря на хлопоты наставников, так и не научился толком говорить по-русски, так и не смог уразуметь разницу в религиозных обрядах лютеранства и православия. Так на всю жизнь и остался он без Бога, без родины. В бедную голову его так и не вместилось осознание просторов России, и, став взрослым, он всегда считал титул русского императора менее важным, нежели чин генерала прусской службы.
И этот человек и должен был определить дальнейшую судьбу безымянного узника Иоанна VI Антоновича.
Мы уже говорили, что бывший император Иоанн VI Антонович, которому исполнился тогда всего год, в декабре 1741 года по дороге в Ригу вполне мог встретиться со своим дядей, 14-летним Карлом-Петром-Ульрихом, которого везли в Россию, чтобы сделать императором Петром III.
Но встретились они только после кончины Елизаветы Петровны, когда 18 марта 1762 года император Петр III изволил посетить Шлиссельбургскую крепость.
Встрече этой предшествовало письмо, полученное Петром III от прусского короля Фридриха II.
Узнав о намерении Петра III отправиться за границу для ведения войны с Данией за голштинские владения, Фридрих II не на шутку встревожился.
«Всякий другой народ благословлял бы небо, имея государя с такими выдающимися и удивительными качествами, какие у Вашего Величества, – писал он. – Но эти русские… Чувствуют ли они свое счастье (выделено нами. – Н.К.)? И проклятая продажность какого-нибудь одного ничтожного человека разве не может побудить его к составлению заговора или к поднятию восстания в пользу этих принцев брауншвейгских?
Припомните, Ваше Императорское Величество, что случилось в первое отсутствие императора Петра I – как его родная сестра составила против него заговор!
Предположите, что какой-нибудь негодяй с беспокойною головой начнет в ваше отсутствие интриговать для возведения на престол этого Ивана, составит заговор с помощью иностранных денег, чтобы вывести Ивана из темницы, подговорить войско и других негодяев, которые и присоединятся к нему. Не должны ли вы будете тогда покинуть войну против датчан, хотя бы все шло с отличным успехом, и поспешно возвратиться, чтоб тушить пожар собственного дома?
Эта мысль привела меня в трепет, когда пришла мне в голову, и совесть мучила бы меня всю жизнь, если б я не сообщил эту мысль Вашему Императорскому Величеству. Я здесь, в глубине Германии. Я вовсе не знаю вашего двора: ни тех, к которым Ваше Величество может иметь полное доверие, ни тех, кого можете подозревать, поэтому вашему высокому разуму принадлежит различить, кто предан и кто нет. Я думаю одно: что если Вашему Величеству угодно принять начальство над армиею, то безопасность требует, чтобы вы прежде короновались и потом вывезли в своей свите за границу всех подозрительных людей. Таким образом, вы будете обеспечены…» Историки утверждают, что Иоанн VI Антонович показался Петру III почти совсем безумным – и тот, успокоившись, приказал отправить племянника назад, в тюрьму.
«Что касается Ивана, – успокоил он Фридриха II, – то я держу его под крепкою стражею, и если б русские хотели сделать зло, то могли бы уже давно его сделать, видя, что я не принимаю никаких предосторожностей. Могу вас уверить, что когда умеешь обходиться с ними, то можно быть покойным на их счет…» Любопытны тут и опасения Фридриха II насчет Иоанна VI Антоновича, и уверения Петра III, что если б русские хотели сделать зло, то могли бы уже давно его сделать.
Еще любопытнее сама эта встреча двух родственников, дяди и племянника, – встреча двух русских императоров, бывшего и настоящего, являющихся при этом по крови на три четверти немцами.
Но это с одной стороны, а с другой…
«Маленький человек», которому «выпало исполнять должность великого человека», – и узник, без малейшей вины проведший в тюрьме два десятилетия.
Жестокий тиран – и несчастный, затравленный жестокими стражниками юноша. Человек, не умеющий понять отличие православия от лютеранства, – и безымянный колодник, неведомо как и где постигший главные книги русского православия.
Впечатления Петра III от встречи с Иоанном VI Антоновичем обличают самого Петра III сильнее, чем многочисленные воспоминания очевидцев его правления. Какая же убогость чувств и черствость души должны были быть в этом человеке, чтобы даже вопреки тому, что оба они принадлежали к числу русских императоров и оба были на три четверти немцами, не разглядеть в Иоанне VI Антоновиче личности, достойной хотя бы сочувствия!