Непобежденная крепость
Шрифт:
Для вразумления гренадеры побили герцога прикладами 34 и, связав ему руки, голого потащили мимо верных присяге преображенцев к карете Миниха.
В эту же ночь был арестован брат герцога – генерал Густав Бирон. Густава охраняли измайловцы, но и они по-гвардейски мудро уклонились от исполнения присяги и защищать генерала Бирона не стали.
Переворот, как и все гвардейские перевороты, был осуществлен бескровно, и уже утром Анна Леопольдовна осматривала имущество Биронов и одаривала
34
Бирону было нанесено при аресте около 20 ран, от которых он излечился только спустя два года.
Фрейлине Юлиане Менгден были подарены расшитые золотом кафтаны герцога и его сына. Фрейлина велела сорвать золотые позументы и наделать из них золотой посуды.
Миних получил должность первого министра, а супруг Анны Леопольдовны – звание генералиссимуса.
Сама Анна Леопольдовна удовольствовалась званием регентши.
А Биронов собрали всех вместе и повезли в Шлиссельбургскую крепость.
Бывшего регента везли в отдельной карете под особо строгим конвоем. На козлах и на запятках находились офицеры с заряженными пистолетами, по сторонам кареты ехали кавалеристы с обнаженными палашами. Герцог сидел откинувшись на подушки и надвинув на глаза меховую шапку, чтобы его не узнали. Однако теснившийся на улице народ знал, кого везут, и осыпал пленника злобными насмешками.
Такое поведение народа очень огорчило наблюдавшую за вывозом Биронов Анну Леопольдовну.
– Нет, не то я готовила ему… – с грустью сказала она. – Если бы Бирон сам предложил мне правление, я бы с миром отпустила его в Курляндию.
– Безумный человек! – кивал словам правительницы Андрей Иванович Остерман. – Не знал он предела в своей дерзостности.
Когда карета выехала из Санкт-Петербурга, Бирон впал в полуобморочное состояние, и в лодку на переправе его перенесли на руках.
Шесть месяцев, пока производилось следствие, сидели Бироны в Шлиссельбургской крепости.
Содержали их – так считается – в Светличной башне.
Шесть месяцев искали и конфисковывали движимое и недвижимое имущество герцога. Только драгоценности, найденные в его дворце, были оценены в 14 млн рублей. Все герцогское имущество в Митаве, Либаве и Виндаве было опечатано.
Против Бирона были выдвинуты обвинения «в безобразных и злоумышленных преступлениях». Его обвиняли в обманном захвате регентства, намерении удалить из России императорскую фамилию, чтобы утвердить престол за собой и своим потомством, небрежении о здоровье государыни, в «малослыханных» жестокостях и водворении немцев.
В апреле 1741 года был обнародован манифест «О винах бывшего регента герцога Курляндского», который три воскресенья подряд читали народу в церквах.
В июле 1741 года Сенат приговорил Бирона за «безбожные и зловымышленные» преступления к смертной казни, но Анна Леопольдовна заменила казнь заточением в сибирском городке Пелыме.
Так уже после кончины Анны Иоанновны продолжал развиваться ее шлиссельбургский проект.
Скрежетал «город-ключ», смыкая несмыкаемое…
Глава пятая
ЧТОБЫ ОН ВСЕГДА В ОХРАНЕНИИ ОТ ЗЛА ОСТАЛСЯ
Я крепко боюсь, чтоб Иоанн не сверг с престола нашей благодетельницы, ведь этот молодой человек, воспитанный в России монахами, далеко, вероятно, не будет философом.
Незадолго до кончины Анны Иоанновны, 12 августа 1740 года, у полунемки Анны Леопольдовны и чистокровного немца принца Брауншвейг-Беверн-Люнебургского Антона-Ульриха родился сын.
Это был долгожданный наследник престола Иоанн VI Антонович.
Анна Леопольдовна (до миропомазания – Елизавета-Екатерина-Христина) принадлежала, как и ее тетка, императрица Анна Иоанновна, к милославской ветви династии Романовых. Она была дочерью герцога Мекленбург-Шверинского Карла-Леопольда и Екатерины Иоанновны, прозванной в мекленбургских владениях дикой герцогиней.
В 1722 году герцогиня Екатерина Иоанновна привезла трехлетнюю Анну Леопольдовну в Россию.
В России и выросла девочка.
Всесильный Бирон пытался пристроить в мужья юной Анне Леопольдовне своего сына Петра, но принцесса предпочла бироновскому отпрыску племянника австрийского императора – принца Брауншвейг-Беверн-Люнебургского Антона-Ульриха.
Казалось, что с рождением прямого правнука царя Иоанна V Алексеевича русский престол окончательно закрепляется за милославской ветвью династии Романовых.
Поэтому-то и был устроен в честь рождения Иоанна VI Антоновича грандиозный фейерверк. Огни тех салютов – увы! – самое яркое, что увидел в своей жизни этот человек.
Много на свете несчастных детей… Но едва ли сыщется среди них ребенок несчастнее императора Иоанна Антоновича!
Ему было два месяца, когда умирающая Анна Иоанновна назначила его своим преемником на императорском престоле, и его младенческий профиль был отчеканен на рублевых монетах.
Теперь все указы издавались от имени ребенка, который удивленно таращился из колыбельки на взрослых дяденек и тетенек, осыпавших себя его повелением всевозможными наградами.
Не по-детски печально и задумчиво смотрел десятимесячный император и на своего произведенного в генералиссимусы отца Антона-Ульриха, когда тот изучал поступившее из Шлиссельбурга донесение. Инженер-капитан Николай Людвиг сообщал, что «…сия крепость, хотя и не при самые границы состоит, однако оная водяной путь из России и коммуникацию из Санкт-Петербурха защищает».
Изучив донесение, генералиссимус Антон-Ульрих взял перо, и заплакал крошка-император, словно пахнуло в его колыбельку холодом шлиссельбургского каземата… Чуть больше года было императору Иоанну VI, когда провозглашенная новой императрицей Елизавета Петровна (она тоже приходилась Иоанну Антоновичу бабкой) взяла его на руки и, поцеловав, сказала: