Непохожие прохожие (Сказки)
Шрифт:
— Не в том углу сидишь, Спиридон, не те песни поёшь. Не говорил я о тебе такого. Это ты вон ходишь по роще и говоришь всем, что лопух я, мёдом тебя кормлю.
— Что ты, поклёп, небывальщина это, — взмахнул медведь Спиридон лапами, — чтобы я о тебе говорил такое...
И только тут догадались медведи, что обманул их Филька, поссорить задумал, а им и невдогад. В душу вполз, змея запазушная, про жука навозного сказки сказывал.
Жаль кулака, да надо бить дурака. Пришли медведи в берлогу к Спиридону, подняли потихоньку матрац с Филькой, отнесли к речке и пустили на воду.
Сказали:
—
И пошли к медведю Лаврентию спать.
Проснулся Филька перед утром. Лежит в заревом затишье, нежится, глаз не открывает, думает: «Позавтракаю сейчас у Спиридона, а обедать к Лаврентию пойду. Так и буду кормиться возле них, медок посасывать. С хитрецой жить—в достатке быть. Врать — не мякину жевать, не подавишься».
И слышит он тут — булькает у него под матрацем что-то. Ощупался со всех сторон, а под него вода под сочилась. Вскочил, смотрит: плывёт он на медвежьем матраце по речке, несёт его речка мимо поёмистых берегов неизвестно куда, а на заревой воде рыба взыгрывает.
Перепугался барсук, побурел от страха: до одного берега далеко, а до другого ещё дальше.
— Караул! — кричит. — Тону! Помогите!
Подхватило его крик эхо, понесло по роще и по тальникам поречным. Услышал его медведь Спиридон, сказал своему соседу медведю Лаврентию:
— Слышишь, Лаврентий, как вопит голосисто. Проснулся, значит, зелье крапивное.
— Пусть повопит, может, урок этот ему на пользу пойдёт, а то ишь — кривью жить вздумал, — ответил медведь Лаврентий, перевалился на другой бок и захрапел снова: ночью- то недоспал.
ГОРДЫЙ ПЕТУХ
Жил во дворе у бабушки Танахи Петух. Так себе петушок— маленький, слабенький. Да бабушке лучшего и не надо было: кукарекает, и ладно. Зато Петух с этим мириться никак не хотел.
— Да, на мою долю счастье быть большим не выпало, — говорил он, — но не может быть, чтобы я был самым хлипким петухом во всей деревне. Есть на чьём-нибудь дворе петух и послабее меня.
И шёл с деревенскими петухами силой меряться. Бывало, так намеряется, что еле домой бредёт, но голову высоко держит. Пылкого нрава был петух.
— Ничего, — говорит, — я завтра к петуху дедушки Назара схожу. Ещё с ним не дрался.
Так из двора во двор по всей деревне прошёл и везде бит был. Но гордыни в нём от этого ничуть не убыло. Пришёл домой с последней битвы, присел у забора, чуть дышит, а всё-таки говорит:
— Это ещё не всё. Вокруг вон сколько деревень разных. Запоют на заре петухи, только слушай, и я знаю: есть где- нибудь в этих деревнях петух послабее меня. Его только найти надо и показать всем.
На другое же утро отправился Петух бабушки Танахи на Белое Озеро с белозёрскими петухами силой меряться. В полдень прибежала оттуда Хохлатка к курам бабушки Танахи и закричала:
— Ой, бегите скорее! Там вашему Петуху наши так дали, что он даже идти не может. Лежит под кустом бузины и крылышками подёргивает.
Побежали куры, смотрят и не узнают своего
Идёт Петух, шатается, выпячивает узенькую грудь, кукарекает:
– Неужели я самый последний во всей округе? Не хочу быть последним. Пусть не первый я, пусть не второй, но и не последний. И, поворачиваясь в сторону Белого Озера, всхлипывает: - На этот раз ваша взяла, но я вот отлежусь немного и ещё раз наведаюсь к вам. И к романовским петухам схожу, вот увидите. Живёт он где-то, петух послабее меня. Его нужно только найти и показать всем.
Дома уложили его куры на мягкую постель, кудахтали над ним:
— Не ходи больше к ним, Петя, добьют они тебя. Они вон громилы какие, смотреть даже страшно. Кроха ты перед ними.
Моргал Петух подбитым глазом, хорохорился:
— Это я только ростом не взял, а духу во мне столько, что его на всех петухов хватить может. Отлежусь и пойду. Не может быть, чтобы я был самым последним петухом во всей округе. Да что я, счастьем обойдённый, что ли!
И отвернулся к стене. А как только почувствовал, что может снова на ногах стоять, поднялся и пошёл в Романовну. Вечером принесли его оттуда романовские петухи и подкинули в подворотню:
— Заберите Петуха вашего. Он ещё дышит.
И пришлось Петуху бабушки Танахи опять отлёживаться. Ничего, отлежался. Поднялся на ноги и говорит:
— Пойду я. Земля большая. Много на ней петухов живёт всяких. И есть где-нибудь среди них петух и послабее меня. Его нужно только найти и показать всем. Вернусь, когда найду, до этого не ждите.
Простился с курами и пошёл. Долго они шли за ним, кудахтали, просили не ходить, но он так и не вернулся. И где он теперь, никто не знает. Может, всё ещё идёт ищет, а может, сложил уже у околицы какого-нибудь села гордую голову, и степные ветры спели над ним одну из своих печальных песен.
ЗАГРОЗИЛ
Страх как любил капризничать медвежонок Ивашка. Уворует мать на деревне ягнёнка, принесёт к берлоге, положит перед ним, скажет:
— Ешь, моя радость, поправляйся.
Сидит косолапая «радость» над ягнёнком, морщится: - Это мне не по душе. Не хочу ягнёнка. Давай мне
гуся.
Идёт Медведица гуся добывать. Единственный у неё сыночек Ивашка, и хочется, чтобы рос он у неё без нужды и без горя.
Только рос Ивашка, как бельмо в глазу. Помыкал матерью, изгалялся над нею. А однажды такую шутку выкинул:
Наловила мать раков в речке, несёт домой.
— Угощайся, соколик мой.
А «соколик» отвернулся, брови сдвинул:
— Я тебя с мёдом жду, а ты раков принесла!
— Как же? — удивилась Медведица.—Ты же вчера сам раков просил.
— То было вчера, а сегодня мёду давай, а то кричать буду.
Горько стало Медведице. Целый день она в речке воду
меряла, продрогла вся — и не угодила. Схватила она Ивашку за ухо — ах ты, кряхтун сиволапый! — и ну из стороны в сторону водить, приговаривать: