Непокоренный остров(Документальная повесть)
Шрифт:
— Что делать будем с ленинградцами, комиссар?
— Говорить с ними будем, говорить откровенно, — ответил Гусев. — Они не хуже нас понимают обстановку. Пусть решают сами.
По просьбе Гусева вечером Белозеров собрал в тамбуре первой башни всех своих рабочих. На встречу с ними пришло командование дивизиона и 314-й батареи. В коридорах толпились краснофлотцы, успевшие подружиться со своими дублерами-учителями.
Вержбицкий вышел на середину, пристально оглядел притихших рабочих. Перевел взгляд на стоящих у стены Гусева, Кудрявцева, Клешенко, Ускова, командиров башен, начал говорить негромко, взвешивая каждое слово.
— Товарищи рабочие! Мы, моряки-артиллеристы, благодарим вас за ваш самоотверженный труд по установке и монтажу
Рабочие одобрительно загудели, и Вержбицкий замолчал, давая им возможность выговориться. Когда в тамбуре вновь воцарилась тишина, он продолжил:
— Товарищи рабочие, но мы сейчас не можем отправить вас на свои заводы. Обстановка сложная и в Ленинграде, и на полуострове Ханко, да и на нашем острове. Очень сложная. Каждому это известно лучше меня.
— Что же вы нам предлагаете? — нетерпеливо спросил один из рабочих, ближе всех стоявший к командованию дивизиона.
— Предложение одно, товарищи: встать в ряды защитников нашего острова. Специалисты вы отличные, уже готовые боевые номера орудийных расчетов. А освободившихся краснофлотцев мы отправим на противодесантную оборону побережья.
Наступила тишина, рабочие молча переглядывались, напряженно оценивая предложение нового коменданта Осмуссаара.
— Значит, Ленинград тю-тю… — прозвучал чей-то робкий голос.
— И вовсе не «тю-тю», — выступил вперед батальонный комиссар Гусев, — только сейчас нет возможности отправить вас в Ленинград. А появится возможность — пожалуйста, задерживать не будем.
К Вержбицкому подошел Белозеров.
— Разрешите мне сказать, товарищ капитан? — спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся к рабочим: — По-моему, все ясно. Ведь каждый из нас и так уже номер орудийного расчета. Мое предложение такое: стать добровольцами нашего славного советского флота!
Белозерова поддержал и мастер Февралев.
— Правильное предложение! — сказал он. — Я вот давно к первой башне прикипел. А где воевать, здесь или в Ленинграде, все едино. Лишь бы бить фашистскую нечисть…
Рабочие заговорили вдруг разом, каждый высказывал свое согласие остаться на острове, называл артиллерийскую специальность, которой владел в совершенстве, просил зачислить на первую или вторую башню.
— Спасибо, спасибо, товарищи! — громко произнес Гусев. — Вы поступили как истинные ленинградцы. Наш остров стоит на дальнем рубеже прикрытия Ленинграда, следовательно, вы здесь, на Осмуссааре, защищаете свой родной город!
Стоящие в коридорах краснофлотцы бросились обнимать своих новых собратьев. Наперебой они предлагали поделиться с ними своим флотским обмундированием и тащили их в кубрики, к рундукам, в которых покоились запасы форменок, тельняшек, брюк и бескозырок.
Капитан Кудрявцев сделал расчеты всего личного состава. Из 850 человек на противодесантную оборону побережья вместе со строителями высвобождалось 350 бойцов. По его предложению был создан стрелковый противодесантный батальон трехротного состава с маневренной группой в пятьдесят человек. Командиром батальона Вержбицкий назначил военинженера 2 ранга Сошнева, начальником штаба у него стал военинженер 3 ранга Слезингер. Несколько позднее произошли изменения и в самом дивизионе: представитель артиллерийского управления наркомата Военно-Морского Флота старший лейтенант Васерин приступил к исполнению обязанностей заместителя начальника штаба, а инженер Белозеров был избран секретарем партийной организации дивизиона.
Новый командир противодесантного батальона на всех трех районах обороны — западном, северо-восточном и южном — развернул фортификационные работы по укреплению побережья. Личным составом рот строились окопы, траншеи, доты и дзоты. Места наиболее вероятной высадки вражеского десанта ограждали колючей проволокой, фугасами, минами. Имевшийся на складах запас взрывчатки,
Наиболее сильным вражеский огонь был утром 21 сентября. Стреляли все батареи, избрав главной целью вышку КП и башни 314-й береговой батареи. Клещенко стало ясно, что вот-вот в секторе обстрела его батареи появится конвой противника, следовавший к острову Вормси. Так оно и случилось. Дальномерщики вскоре засекли на горизонте пять транспортов, шедших под охраной дюжины тральщиков и торпедных катеров. Когда темные борта нагруженных транспортов стали отчетливо вырисовываться на сетке визира, Клещенко открыл огонь. Едва снаряды начали вздымать белые султаны воды вокруг головного транспорта, как к нему с пушистым хвостом клубящегося дыма кинулись сразу два торпедных катера. Клещенко все же заметил в визир взрыв на палубе, прежде чем дымовая завеса скрыла цель из виду. Он перенес огонь на соседний транспорт, но и тот был тут же скрыт непроницаемой пеленой серого дыма.
Досталось и батарее. Разорвавшийся у вышки крупнокалиберный снаряд перебил одну из четырех бетонных опор, на которых покоилась боевая рубка, а в первой башне взрывной волной наглухо заклинило стальную дверь блока. 90-я батарея капитана Панова вынуждена была открыть ответный огонь по батареям противника, и только тогда обстрел Осмуссаара прекратился.
Особенно много хлопот доставили немецкие батареи на следующее утро. В ночь на 22 сентября с Ханко ожидалось транспортное судно «Вохи», на котором генерал Кабанов по просьбе Вержбицкого присылал для гарнизона Осмуссаара винтовки, станковые и ручные пулеметы, мины, взрывчатку и прожектор. Поскольку «Вохи» приходило ночью, Вержбицкий распорядился принять его на удобный южный пирс. Для разгрузки была подобрана специальная команда со всех подразделений гарнизона. Душой ее, как и во всех подобных делах, был комсорг 314-й башенной батареи младший сержант Бабарыкин.
В полночь команда разгрузки была уже на южном пирсе, пришли туда командир и военком дивизиона. Однако «Вохи» не появлялось. Его заметили с пирса лишь на рассвете, в быстро редеющей предутренней мгле, в миле от берега. Вержбицкий, понимая, что судно вот-вот заметят на мысу Пыысаспеа, вызвал по телефону начальника химической службы дивизиона и распорядился немедленно прибыть на южный пирс. К счастью, ветер дул с запада, и дым от зажженных шашек разрастающейся полосой потянулся к «Вохи». Немецкие наблюдатели все же успели засечь транспортное судно до того, как его скрыл клубящийся дым. Батареи с материка открыли огонь, на корме судна вспыхнул пожар. К этому времени дымовая завеса полностью охватила «Вохи» и скрыла его от корректировщиков противника. Горящее судно быстро приближалось к пирсу, на его палубе суетились члены экипажа. Многие из них, боясь взрыва находившегося в трюмах боезапаса, едва борт коснулся стенки пирса, тут же попрыгали на дощатый настил. На палубе работали со шлангами лишь четыре человека, пытаясь потушить разгоравшееся пламя.