Непокорённый
Шрифт:
Ленина хоронят в холодильнике. В мавзолей рядом с Немцовым кладут вяло сопротивляющегося Горбачева.
Храм Христа Спасителя переименован в храм им. тов. Искариота.
Снос памятников Пушкина потому, что достал и две первые буквы фамилии вызывают ненависть у электората.
Массовая амнистия. Если обвиняемый заявляет, что совершил убийство, изнасилование или другое из-за ненависти к Путину, его освобождают прямо в зале суда.
Государственным гимном становится песня "@бал я родину такую" (Муз. Шендеровича, сл. Иртеньева, рис. Бильжо, исп. Пусси райот)
Живущие за МКАДом объявлены ватой и террористами.
В Москве открыт филиал Бабьего яра под названием "Всё не однозначно". Должность директора на конкурсной основе.
Не обнаружив в Пскове одноимённых десантников,
Ажеджакова обязуется собственноручно восстановить народное хозяйство и вернуть погибших детей суррогатным способом.
Блокада Ленинграда. Капо Шендерович по утрам кричит в мегафон осаждённым: "Хе-хе! А я предупреждал!"
"Иван, сдавайся!" - кричат коллеги попавшему в засаду на Мосфильме Охлобыстину.
Будет весна ядреной или ядерной...
На самом интересном проснулся.
Гуманист
Виртуальные евродрузья, когда началась война, исчезли с моей страницы. И только после того, как закрылся Дебальцевский котёл, один не выдержал. Дальше без купюр, с русскими субтитрами:
– brat? szto u tiebia , Brat? (Брат? что у тебя, брат?)
– Война.
– uchadij w Polszu. (Уходи в Польшу)
– Только после победы.
– Ty ad kuda: od russ, ili pro europ? (Ты за кого - за Россию или за Европу?)
– Донбасс моя Родина, я за неё.
– Ty - Ruskij, ili Ukraine? (Ты русский или украинец?)
– Я русский и живу на земле, где похоронены мои прадеды.
– aach Drug... (А-ах, друг...)Rasija choczet tretiej wojny? (Россия хочет третьей мировой войны?)
– Регулярных российских войск здесь нет.
– No da, Tolka zielonyje ludi... (Ну да. Только "зелёные человечки".)
– Приезжай в Донецк - сам всё увидишь
– nie pajedu w Donieck. Sztoby smotric na waszyje wzajemne rezanie...( Не поеду в Донецк, чтобы смотреть на вашу взаимную резню.)
– Почему? У нас много поляков, они вместе с украинцами убивают наших детей и стариков.
– ty slyszysz tolka propagandu Putinu TV Rasija, ja slyszu tv - swieta. (Ты слышишь только пропаганду Путина по ТВ Россия, я смотрю ТВ всего мира.)
– Я не смотрю телевизор. И я не рассказываю тебе, о том, что происходит в Польше потому, что меня там нет. Почему же ты рассказываешь мне о том, что происходит в моём доме, где ты ни разу не был?
– zwienij drug. Ja nie choczet Tiebia pauczajet. Ja tolka placzu.... Kak humanist... (Извини, друг, я не хотел тебя поучать, я только плачу... Как гуманист...)
– Почему я тебе не верю?
– Kak poet I czealwiek.................(Как поэт и человек...)
– После войны поговорим.
– jesle budieszcz jeszcze zywyoy. (Если будешь ещё живой.)
Трудовая книжка
Свою трудовую книжку я выпущу отдельным изданием, да и могло ли быть иначе, если фамилия моего учителя по труду Волобуев.
В проходческой бригаде я постигал историю страны, не по учебникам, а по рассказам старых работяг.
Как-то раз, дурачась, они спросили своего приятеля, доброго и немногословного Колю:
– Расскажи, сколько немок изнасиловал?
– Ни одной, - неожиданно зло и трезво ответил он, - голодный я тогда был, сил у меня не было.
Я разговорил Колю. Оказалось, что родом он из Рязани, всю войну он прошёл во фронтовой разведке. Взяли его туда не за "спецподготовку", которой вообще не было, а за малый рост и подвижность. В первую же ночь Коля с такими же разведчиками пролез под колючей проволокой, штыком убил часового, затем, связав офицера, притащил его к своим. До этого, дома, он даже курицу не мог зарезать. Потом он блевал и плакал навзрыд. Чтобы не сойти с ума, пил спирт, протрезвев, отправился снова к немцам. И так четыре года подряд.
Когда взяли Берлин, на границе секторов возник конфликт с американцами. Коля, как умел, так и поучаствовал - со стрельбой и мордобоем. Поскольку дело было на нейтральной территории, ему
– Молодец, - шепнул Коле особист, - ничего тебе не будет, возвращайся домой, Родина ждёт своих героев.
– А я по маме соскучился, сил нету, - рассказывал Коля, - и согласился на наш суд, на хрена мне Америка! Откуда я знал, что у них невыполнение плана по врагам народа? Привезли меня на Красную Пресню и отправили в солнечный Магадан. Сначала семь лет впаяли, потом ещё накинули. Пока сидел, мама умерла. Родных не осталось..
Освободившись, Коля поехал в Донецк, где бывшим ЗК давали работу и с лагерным прошлым в душу не лезли.
Другой человек, чьего имени и национальности называть не стану, у таких людей их не должно быть, по-пьяни рассказал свою историю:
"Колы прийшли нимци, нас загнали у вагоны и повэзли у Германию. Страшно було, жыты хотелося. Вагон набитый, аж систы никуды. Мы, молоди, з одного села, у викна стали. Там воздушок и хлиб з водою давали. Остальных мы ногами отпихували. А що робыты - выжиты трэба було. Колы прыихали, открыли вагона, а у дальньому вуглу мэртви лежать..."
С тех пор я разборчив в собутыльниках.
Цыганочка по-киевски