Непокорная для шейха

Тимина Светлана

Моя ярость, казалось, только усилила его восхищение! Даже не по себе стало от такой реакции.

Висам потянулся к кофейнику, наполнив чашку ароматным кофе.

— Я никогда не насиловал тебя, Аблькисс. Каждый раз, когда я целовал твои губы и входил в твое тело, ты хотела этого сама. И единственная, с кем ты боролось в тот момент — это была ты сама!

Я с трудом сдержалась, чтобы не выбить из его рук протянутую чашку с кофе. Проигнорировала, глядя прямо в глаза мужчине с вызовом.

— Как могу хотеть тебя после всего, что ты устроил? Тогда я была свободной и сама делала свой выбор!

Моя страсть угасла в ту же минуту, как ты сделал меня пленницей!

— Не лги себе, Кира, — Висам повел бровью, скользнув по моему лицу более чувственным, осмысленном взглядом. — Ты так неумело прячешь свое вожделение под злостью. Может быть, ты и не испытываешь ко мне страсти, но ее испытывает твое прекрасное тело. Разве я не прав?

— Ты говоришь то, что хочешь услышать сам! Но это не так!

— Кто сказал, что я не умею читать книгу твоего раскрытого сердца, Mubtaghaa? — Ты молода. Тебе кажется, ты знаешь жизнь. Но даже твой опыт с теми, кто был до меня, не дает права так говорить.

Висам отставил чашку с кофе, сел ближе и, несмотря на мой протест, обнял за талию, потянув на себя.

— Прежде никто еще так сильно не волновал мою кровь и не заставлял биться сердце. Никто, кроме тебя. Просто закрой глаза и почувствуй это в каждом моем поцелуе!

Теплое дыхание коснулось моей щеки. И слова и прикосновения помимо воли все же вызвали во мне дрожь.

— Позволь мне любить тебя, Кира. Не сопротивляйся! — рука Висама легла мне на грудь, сминая ткань абайи. — Я хочу показать тебе, как много ты обрела, не потеряв ничего взамен!

— Твою мать, Висам… — выдохнула я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как низ живота скрутило в тугой сладкий узел. — Это просто секс, я никогда не отвечу тебе взаимностью…

Он как будто не услышал меня. А тело-предатель уже все решило, не посоветовавшись с сердцем и рассудком. Руки и губы Висама окутывали меня с обжигающей нежностью, словно искали что-то. Моя душа рухнула вниз, наблюдая за мужчиной со стороны. А тело отключило все рефлексы, лишив даже способности сопротивляться.

«Мне нужна эта передышка… усыпить бдительность противника… восстановить силы и обдумать план побега…»- хаотично метались в воспалённом сознании обрывочные мысли. Я отказывалась признаваться сама себе, что его ласки довели меня до точки, между ног горячо и влажно, а окружающий мир падает на дно, оставив только нас двоих.

— Висам…

Я не смогла сформулировать свою мысль. Принц застонал, словно умирающий от жажды, которому протянули бутыль с ледяной чистой водой. Его руки дрожали, оставляя на моей коже жаркие отпечатки пальцев, когда он раздевал меня. При этом пристально смотрел в глаза, а его руки скользили по пылающей плоти, двигаясь вверх, лаская живот, обхватывая ладонями мою грудь. А затем скользнули вниз, к бедрам. Не понимая, что делаю и как это произошло, я раздвинула ноги, гортанно застонав в пустоту. Пальца мужчины проникли между пухлых губ, налитых возбуждением, и я, собрав остатки рассудка, напомнила себе о том, что никакая страсть не столкнет меня с намеченного пути.

Подняла руку и запустила пальцы в волосы Висама, сжав в кулак. Я едва соображала, что делаю. В голове пульсировала мысль: я не жертва. Не покорная наложница варвара.

Меня не соблазнили, я сделала это сама!

Может, кому другому за подобное снесли бы голову. Мне было откровенно плевать. Надавив, я раздвинула ноги шире, направляя темноволосую голову Висама ниже, к моей трепещущей плоти.

Правда, сама же в тот миг об этом и пожалела. Стоило его языку коснуться моей пылающей киски, в голове словно грянул взрыв. Все поплыло перед глазами, окончательно утратив свое значение. И кому я сделала хуже?

А Висам продолжал ласкать меня языком, входя подобно пальцам, лаская клитор, засасывая его своими губами, окончательно круша мой здравый смысл. Я потеряла рассудок. Закусила руку, чтобы не всполошить гарем своими криками, только сдавленно стонала, толкая бедра навстречу его губам и языку. Ничего подобного со мной еще никто не вытворял.

«Так или иначе… мне все равно не избавиться… от этого дьявола… Боже!»

Взывать к богу в подобном контексте на подконтрольной Аллаху территории, как и насаживаться текущей киской на язык своего похитителя, было кощунством в квадрате. И именно это снесло мне крышу окончательно. Я ощутила приближение оргазма, и тогда Висам, воспользовавшись моей почти бессознательной капитуляцией, навис сверху, глядя мне в глаза.

Тьма закрутила сознание спиралями первобытного танца, на миг отрезвив рассудок. И я, собрав в кулак всю свою волю, выпалила в искажённое страстью лицо мужчины:

— Вот, что бы ты мог получить, если бы я тебя полюбила! Если бы ты дал мне время, а не похищал, заставляя подчиняться тебе!

Сказала, и едва ли не взвыла, ощутив жар его тела на своем, мощную эрекцию, прижатую к моей киске. Как мне это выдержать и не сломаться?

— Абль… кисс! — голос Висама задрожал от ярости и страсти. — Не играй со мной! Я все равно тебя возьму!

— Давай! Без моего согласия, не думая о моих чувствах! Можешь даже поверить в то, что я забыла свой дом и свою жизнь! Что я буду отдаваться тебе как кошка, забыв о родных, которые сходят с ума…

— Здесь мои желания — закон! — прорычал мужчина, сжимая мои запястья в хватке своих рук и заводя за голову. — Я могу делать все, что пожелаю! И ты сама будешь меня об этом просить… нет, ты будешь умолять!

Головка восставшей плоти коснулась моих малых губ. Хоть и был соблазн тотчас же толкнуть бедра навстречу и заполнить пустоту внутри, я не шелохнулась. Едва не теряя сознание от возбуждения. Придумав себе тысячу оправданий того, почему я могу это сделать.

— Давай! Сделай так, чтоб я тебя возненавидела! — срывающимся от страсти голосом выпалила я, закрывая глаза.

Висам что-то произнес по-арабски. Я догадалась, что это было крепкое ругательство. А затем его хватка на моих запястьях разжалась, и я ощутила пустоту.

Он отшатнулся от меня, словно от прокаженной. Провел ладонью по лицу, затем резко дернул вниз подол моей абайи.

— Ты пожалеешь об этом, Аблькисс. Я больше никогда не буду с тобой добрым!

— Ты никогда со мной таким и не был, — затягивая шнуровку на груди, язвительно припечатала я. — Ты никогда не узнаешь моей любви! Я не дам тебе того, чего ты так хочешь! Ты проклянёшь тот день, когда похитил меня и привез сюда!