Непокорное сердце
Шрифт:
– Простите, – пробормотала Брайони, опуская взгляд. – Вы все, должно быть, подумали, что я с причудами.
– Нет, дорогая моя, мы вовсе не считаем вас чудачкой, – ласково заверил ее доктор Брэди. – Но может быть, вы поделитесь с нами своими печалями?
Она подняла на него глаза, полные слез.
– Он убил моего отца, – прошептала девушка.
В салоне дилижанса повисла тишина. Даже миссис Оливер и Диана выглядели удивленными. Марта Скотт первая решилась заговорить.
– Как это ужасно, Брайони! – неловко начала она. – Нам очень жаль. Мы больше не будем об этом говорить. А вы просто постарайтесь больше об этом не думать.
– Да, я хочу забыть об этом. Я даже надеюсь, что Джим Логан уже покинул эти места. Думаю, что если я когда-нибудь
– Даже не помышляйте об этом, – сказал доктор Брэди успокоительным тоном.
– Да его, наверное, и не будет уже в Аризоне к вашему приезду, – вставил Том. – Вы его никогда не увидите, и поверьте, мы больше никогда не станем упоминать его имени.
Брайони почувствовала облегчение, когда они переменили тему, но, слушая неторопливую беседу своих спутников, она снова и снова возвращалась мыслями к человеку, застрелившему ее отца.
Этот техасец Джим Логан, как назвал его Том, представлялся ей действительно ужасным человеком: жестокий, грубый, не признающий законов. И все же одного она не могла понять. Почему он застрелил ее отца? Что не поделил Уэсли Хилл с этим профессиональным убийцей? Брайони еще некоторое время мучилась этим вопросом, но потом все-таки сдалась, придя к выводу, что всякие предположения сейчас бесполезны, поскольку она совершенно ничего не знала о жизни отца в Аризоне. Может быть, судья Гамильтон сможет пролить свет на это дело. А разгадка тайны существовала наверняка.
Наконец, покинув пределы Нью-Мексико, дилижанс пересек границу Аризоны. Брайони с жадным любопытством вглядывалась в природу края, который отныне должен стать ее домом. До сих пор Аризона представлялась ей безлюдной, пустынной местностью, лишенной красок жизни, и она была приятно удивлена, обнаружив, что эта земля, напротив, полна контрастов и пленительной красоты. Весна здесь уже махнула своей волшебной палочкой, и перед глазами девушки развернулась захватывающая дух панорама. Далеко впереди, у горизонта, на фоне сапфирового неба возвышались горы, подернутые лиловой дымкой: снежные искристые шапки на вершинах, сосновые леса, сбегающие по крутым склонам, огромные яркие пятна равнин, пурпурные каньоны, живописные нагромождения замшелых камней… И вся эта красота предстала перед восхищенным взглядом Брайони, овевая ее дыханием ясной весенней свежести, тонким ароматом сосен и цветущих апельсиновых деревьев. Все вокруг цвело и зеленело, многообразие кактусов пылающими шапками невообразимых цветов оживляло скупые краски пустыни. Среди этого великолепия то и дело мелькали животные: антилопы, белохвостые олени, лисы, барсуки, а однажды, как уверяла Брайони, даже стадо лосей. Вся эта неожиданная красота вытеснила воспоминания о Миссури. Ликующая, великолепная первобытность природы Аризоны казалась ей куда более восхитительной.
По мере продвижения дилижанса в глубь штата много раз обсуждавшаяся угроза нападения индейцев стала пугающей реальностью. Местность, по которой они ехали, населяло особо грозное и безжалостное племя вождя Кочизе. На каждой почтовой станции, где они останавливались, чтобы сменить лошадей, говорили о вылазках индейцев. Все старались держать себя в руках, только дамы Оливер испуганно вскрикивали при всяком случайном стуке или шуме в ночи.
Когда в конце концов наступил день ожидаемого прибытия Брайони в Винчестер, она вздохнула про себя с облегчением. Для нее опасности прекратятся, как только она сойдет с дилижанса и окажется в компании судьи Гамильтона, да и остальным пассажирам, которые поедут дальше, на Сан-Франциско, тоже можно будет перевести дух, потому что наиболее опасная местность очень скоро останется позади. Так что в этот день все забирались в дилижанс после завтрака в приподнятом настроении.
В этот день Брайони особенно волновала ее внешность. Ей хотелось произвести благоприятное впечатление на судью Гамильтона и остальных жителей Винчестера. Девушка разыскала крошечный ручеек неподалеку от почтовой станции, где они завтракали, и, улучив минутку, смыла пыль и грязь долгого путешествия с лица, рук и шеи, с удовольствием поплескавшись в чистой прохладной воде.
Быстро возвратившись на станцию, она сменила дорожную одежду на элегантное платье цвета лаванды с изящным круглым вырезом, тщательно расчесала тяжелую массу своих черных волос и, аккуратно уложив их высоко на затылке, заколола перламутровым гребнем, перламутровыми были и крошечные пуговки на лифе. После чего повязала вокруг шеи ленту в тон платья и приколола к ней брошь с камеей – когда-то она принадлежала ее матушке. Это была очень старая и очень ценная вещь. Брайони надевала ее только в особых случаях. Сегодня она начинала новую жизнь и хотела, чтобы все было особенным. Заслышав крик кучера, девушка поправила брошку и поспешила к остальным пассажирам, чтобы отправиться в заключительный этап своего путешествия.
– Нам будет вас недоставать, дорогая моя, – сказал доктор Брэди вскоре после полудня. – Без вас наше путешествие было бы куда менее приятным.
– Мне тоже будет вас недоставать – всех вас! – улыбнулась она в ответ, похлопав доктора по руке. – Особенно малышей.
Ханна и Билли засветились от такого комплимента, а Марта, заправив за ухо непокорную прядь темных волос, сказала унылым голосом:
– Я не знаю, как бы я с ними справилась без тебя, Брайони. Ты так хорошо умеешь ладить с маленькими.
– Хм! – подала голос миссис Оливер с заднего сиденья. – Я надеюсь, что вы сможете справиться и без нее. – Пожилая дама недовольно посмотрела на Марту. – Это путешествие и без того достаточно утомительно, чтобы усложнять его дополнительными неудобствами!
– Ну, ну, давайте не будем начинать все сначала, – поспешно прервал ее доктор Брэди.
– Мне кажется, малыши ведут себя лучше некоторых взрослых пассажиров, – многозначительно заметил Том, хитро улыбаясь.
Он больше не боялся матери и дочери Оливер. Постоянное общение с ними в течение пятнадцати дней стерло все условные границы, и теперь, казалось, он испытывал наслаждение, поддразнивая их. Том был очень доволен, когда миссис Оливер, поджав губы, возмущенно откинулась на спинку кресла.
– Не расстраивайся, мама! – вскрикнула Диана, сверля Тома презрительным взглядом. – Нам недолго осталось терпеть эту грубую компанию. Скоро мы уже будем в Сан-Франциско вместе с папой и забудем о тех унижениях, которые нам пришлось вытерпеть в этом кошмарном путешествии.
– Да, если только нам удастся доехать туда целыми и невредимыми! Если по дороге нас не убьют дикари! – уныло заключила ее мать.
Едва она успела закончить, как позади экипажа раздался неистовый шум. Мирный солнечный день в одно мгновение взорвался грохотом конских копыт, дикими криками и частыми выстрелами. Лошади, запряженные в дилижанс, в страхе заржали и встали как вкопанные. От неожиданного толчка пассажиры попадали со своих кресел. Приподнявшись с грязного пола дилижанса, Брайони выглянула в окно. От увиденного у девушки перехватило дыхание.
– Индейцы! – завопила миссис Оливер, хватаясь за голову. – Индейцы! Индейцы! Нас всех убьют!
Диана тоже принялась кричать в истерике.
– Тише вы! – торопливо зашептала Брайони. – Там не индейцы! Мы захвачены грабителями!
Доктор Брэди посмотрел куда-то мимо нее.
– Боюсь, вы правы, – мрачно согласился он, когда к остановившемуся дилижансу подъехали четверо всадников в масках.
Руки Брайони стали холодными и влажными. Она нервно вытерла их об юбку. Ей не хватило каких-то считанных часов, чтобы добраться до Винчестера и очутиться в безопасности! Мысли ее разбегались, она попыталась сообразить, что бандиты станут с ними делать. Внезапно новая мысль кольнула ее, и порывистым движением она сорвала камею с ленты. Эти люди отнимут ее, вне всякого сомнения! Брайони засунула свою драгоценность на самое дно ридикюля, отчаянно надеясь, что ее не станут обыскивать. От страха слезы подступали к горлу, но Брайони изо всех сил старалась не дать им воли. Она не должна биться в истерике, как эти ужасные Оливер. Надо быть сильной!