Непокорный ангел

Фэйзер Джейн

Дэниел, наблюдавший за ними, понял, что не успел изменить выражение своего лица, и энергично покачал головой:

— Нет, все в порядке, однако не стоит при девочках говорить о распутных женщинах, хорошо? Лиззи сразу потребует объяснений.

— Конечно, не буду. Кстати, где они?

— Пошли в церковь с госпожой Кирстон, — уведомил Уилл. — Надо сказать, весьма неохотно. Эта женщина стала слишком набожной в последнее время, ходит в церковь утром и вечером и заставляет детей сопровождать ее.

— Какая скука, — вздохнула Генриетта, намазывая маслом кусок пшеничного хлеба. —

Может быть, им не стоит посещать службу каждый день? Они могут провести время со мной, обучаясь игре на гитаре или занимаясь еще чем-нибудь. Как ты думаешь, Дэниел?

— Если ты считаешь, что так будет лучше для них, то я согласен, — сказал Дэниел, вставая из-за стола.

— Возможно, и не лучше, но зато гораздо веселее.

Дэниел рассмеялся:

— В этих вопросах я полностью доверяю тебе, Гэрри. Реши и скажи госпоже Кирстон.

Генриетта недовольно сморщилась, но не стала возражать, решив принять удар на себя.

— Куда ты идешь?

— К королю. Я должен получить аудиенцию и доложить о результатах своей поездки. Необходимо также узнать о его дальнейших планах.

— Да, конечно. — Генриетта подставила мужу щеку для поцелуя. — Но ты вернешься к обеду?

— Надеюсь.

— Семь бед — один ответ, — сказала Гэрри, когда за Дэниелом закрылась дверь. — Если уж именно я должна поговорить с госпожой Кирстон, то стоит поставить ее в известность, что девочки будут ходить в церковь только по воскресеньям, когда все мы туда ходим.

— За что они будут тебе весьма благодарны, — заметил Уилл, но его улыбка была лишена обычной веселости.

Генриетта оперлась локтями о стол, положив подбородок на скрещенные руки, и серьезно посмотрела на него:

— Что тебя беспокоит, Уилл?

Он глубоко вздохнул, но она молчала, ожидая ответа.

— Я влюблен, — произнес он наконец, густо покраснев от смущения.

— В Джулию? Я знала, что это произойдет! — Генриетта вскочила и, обежав стол, обняла его.

— Как ты догадалась? — Уилл освободился из ее объятий.

— О, я сразу поняла это… по твоему виду, еще тогда, когда ты впервые увидел Джулию. Вот почему я была уверена, что ты останешься в нашем доме, пока нас не будет. Я поняла, что Джулия станет иногда навещать детей, и у тебя появится возможность… — Она пожала плечами. — Так и произошло?

Уилл покачал головой:

— Нет, Гэрри, не так.

Генриетта удивленно взглянула на него:

— Значит, Джулия не влюбилась в тебя?

Уилл опустил голову.

— Она любит меня так же, как я ее, но родители запрещают ей видеться со мной.

— Почему? — В голосе Гэрри прозвучало негодование.

— Они полагают, что сын эсквайра недостаточно хорош для нее.

— А они-то кто такие? — Генриетта почувствовала себя оскорбленной. — Обнищавшие дворяне в изгнании! О, это просто смешно! — Она начала взволнованно ходить по комнате. — Ты разговаривал с ними?

— Конечно. Я сделал все самым благородным образом: попросил у лорда Морриса руки Джулии, рассказал ему о своем происхождении, состоянии… Наш род более древний, чем их, — добавил Уилл с внезапной горячностью. — Но он не только отказал мне, но и запретил нам видеться. Джулии не разрешают писать письма и выходить из дома без сопровождения матери.

Генриетта пришла в ужас:

— Да это просто деспотизм. Очень похоже на моих родителей!

— Что мне делать, Гэрри? — Уилл выглядел крайне удрученным. — Я не могу без нее. Для меня было бы утешением хотя бы видеть ее, слышать ее голос… но эта полная изоляция убьет меня.

— Думаю, до этого дело не дойдет, — сказала Генриетта, — и я не допущу, чтобы ты страдал.

Уилл улыбнулся, услышав такое категоричное заявление.

— Ничего не поделаешь, Гэрри. Лорд и леди Моррис непреклонны, а Джулия не посмеет ослушаться их.

— Согласна, открыто не посмеет, — задумчиво сказала Генриетта. — Но тайно… Я навещу ее сегодня утром. Я собиралась сделать это в любом случае. Родители Джулии всегда с одобрением смотрели на нашу дружбу, так что они допустят меня к ней.

— Что ты задумала? — Уилл хорошо знал свою подругу и то, как быстро она принимает решения. Ее визит мог принести ему новое беспокойство, но одновременно давал и надежду. Генриетта редко терпела неудачу, когда вкладывала в дело всю душу.

— Все очень просто, — сказала она с радостной улыбкой. — Ты должен немедленно переехать отсюда, так как, если ты будешь жить в нашем доме, леди Моррис не разрешит Джулии навещать меня. Но лорд и леди Моррис очень уважают Дэниела, поэтому не будут возражать против дружбы своей дочери со мной. А когда Джулия навестит меня, ты «случайно» появишься в нужном месте. Никто никогда не узнает об этом. — Внезапно она нахмурилась, закусив губу. — Думаю, лучше не говорить Дэниелу, что тебе запрещено встречаться с Джулией. Ему может не понравиться, что вы видитесь вопреки запрету родителей. Но если он не будет знать о запрете, то не увидит ничего предосудительного в этих встречах. Вы оба мои друзья и имеете право меня навещать.

— Но это нечестно, — засомневался Уилл.

— Почему? Это простое непослушание, не имеющее никакого отношения к чести, — решительно сказала Генриетта. — Но если тебе это не нравится, придумай что-нибудь другое. Я не могу. Пока ты будешь тянуть, родители выдадут ее за какого-нибудь подходящего по знатности старика.

— О, я не переживу этого, — с отчаянием сказал Уилл. — Кроме того, все может случиться на этой проклятой войне. Я должен быть с ней, Гэрри, и готов на все. — Генриетта смотрела на него, склонив голову набок, ожидая решительного ответа. — Если ты думаешь, что в этом нет ничего плохого…

— Конечно, нет. — Она резко прервала его: — Я пойду к Джулии прямо сейчас, а ты должен найти себе другое жилье. Я скажу ее родителям, что ты переехал, так как мы вернулись. Это звучит вполне убедительно.

Джулия приняла подругу с восторгом, однако не могла скрыть печали. Генриетта почтительно поздоровалась с леди Моррис и, потягивая самбуковый напиток, рассказала ей об Испании, об особенностях испанского двора, как бы случайно упомянув, что господин Осберт покинул дом ее мужа и нашел себе новое жилье. Она притворилась, что не заметила, как внезапно побледнела Джулия и как сжались и без того узкие губы леди Моррис.