Шрифт:
Мелодичный звонок прервал мой холостяцкий ужин.
— Кто там? — на всякий случай спросил я.
— Интеллектуальная полиция! Откройте!
Трясущимися руками открываю стальную дверь, отодвигаю запоры — от этих не запереться. Тут же, оттолкнув меня в сторону, по комнатам разбегаются спецназовцы с автоматами наизготовку. За ними солидно и неспешно двигается инспектор, а
— Ну, вот и до вас мы дошли… Ну, что стоите? Сдаваться будем, или как?
— Сдаваться, — кивнул я слабо. — Конечно, сдаваться.
— Ну, показывайте, что у вас есть.
— Вот, — показал я на книжный шкаф и полки вдоль каждой стены. — Вот — все здесь.
— У-у-у, батенька… Этак мы весь день с вами будем разбираться. А у нас еще, вон, пачка ордеров! Лучше сами выдайте… Не берите грех на душу…
— Я специально разложил по годам.
— Готовились, что ли?
— Я — законопослушный гражданин!
— Ну-ну… Все так говорят, — он почесал затылок, обводя взглядом ряды книг. — Ну, и где тут «до 1991 года»?
— Вот. Этот шкаф и по той стене.
Похлопывая по корешкам книг, низенький толстый инспектор прошелся вдоль полок, потом вытащил на пробу два тома, выглядящих поновее, глянул исходные данные, уронил на пол небрежно.
— Ну, что ж. Вы закон знаете. Это, — махнул округло рукой, — изымается. После рассмотрения на районном уровне, часть останется в платных библиотеках, часть — уничтожена, чтобы не было оснований.
— Да-да, я знаю.
— Опись готова, наверное?
— Вот, пожалуйста.
— Приятно иметь дело с законопослушными гражданами!
Инспектор подписал оба экземпляра описи, покивал уважительно головой, глянув на общее количество внизу.
— Вызывайте грузчиков, — кинул тем, кто остался в коридоре. — Это вот все выносим.
И опять обратился ко мне:
— Теперь о серьезном. Мы получили информацию, что вы давали книги соседям и друзьям. И даже в другие города?
— Да, — честно признался я. — Давал. Но только до опубликования закона!
— Ага. Значит, вы утверждаете, что после опубликования закона об интеллектуальной собственности пользовались официально приобретенными экземплярами печатной продукции только в целях личного удовлетворения интеллектуальных потребностей?
— Да, именно так.
— Так и запишем, — инспектор уже сидел за столом, поглядывая, как мужики в черных комбинезонах таскают книги в машину, и заполнял стандартный бланк.
— А дети?
— Что?
— Ваши дети читали эти книги? — ткнул он пальцем в полки.
Я задумался, вспоминая формулировки закона. Как бы не залететь под статью.
— Э-э-э… Да. Читали. Но только до опубликования закона!
— Умно, умно. Так и запишем с ваших слов. Писали ли вы рецензии на книги? Хвалили или осуждали их? Имели связи с авторами?
— Нет, нет, нет.
— И в разговорах не было такого, что вот та книга — дерьмо, а вот та — обязательна к прочтению?
— Что вы! После закона — ни с кем!
— Понятые, вы слышите? Подтверждаете?
Понятые покивали головами, подтверждая.
Ну, а что — я с соседями о книгах никогда и не говорил. Это правда. С ними — о другом.
Из спальной вышел незаметный штатский, положил перед инспектором толстый черный том, прошелестел:
— Под подушкой прятал.
Инспектор побледнел.
— Вы что, с ума сошли? Такое — держать дома! Знаете, какие суммы выставили семьи авторов нашему государству? Ну, нет… Это на моем уровне не решается. Придется вас задержать до выяснения и до расчета нанесенного вреда.
— Да какой там вред? — начал я.
— Дурачка-то не стройте. Какой вред. А вот — не полученная выгода за все годы. И вы — в числе тех, кто будет ее отрабатывать и выплачивать. Не государству же отдавать весь Резервный фонд за вашу небрежность!
Книгу уже упаковали в пластиковый пакет, поставили печати. Понятые расписались.
— Кстати, раз уж все равно с вами не закончили, придется и остальные книги проверить. И закон вы знаете. Если что — вы оплачиваете пересылку использованных экземпляров автору.
Ну вот… Предупреждали же меня друзья! А теперь… Ну, ничего. Все там встретимся.