Непорочная
Шрифт:
Бешусь сильнее прежнего.
— Где тот здравомыслящий человек, которым ты была до недавнего времени?
— Дурной пример заразителен, знаешь ли. — Она поднимается из-за стола. — Впрочем, если хочешь залезть в трусы к этой девке, окей. Но подставлять команду в угоду своим желаниям — верх безответственности. Тим, Эдельвейс, Дан, я, Демид и Беро остались с тобой по собственной инициативе. Потому что мы давно вместе. Между нами доверие, у нас общие ценности и цели. А ей ты доверяешь? Что тебе известно о ней, помимо того, что она
— Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где выход. Терять мне нечего. Ни ребенка, ни жены, ни собаки — никого нет. Зен отныне не при делах и под защитой Версаля. На меня нечем давить. А Громовой лучше быть у нас на виду и подальше от Алекса. Сама бы хотела под его раздачу попасть? Если до него дойдет информация, что у меня к Антонине особое отношение, ты отправишься в Китай первым же рейсом. Поняла? — произношу жестко.
— Да хоть в Японию! Лишь бы подальше от такого козла, как ты!
Ванесса уходит, хлопнув за собой дверью.
Откидываюсь головой на спинку кресла и концентрируюсь на дыхании. Меня плющит. Не понимаю, что нашло на эту женщину. Как с цепи сорвалась.
С трудом переключившись на работу, я допоздна засиживаюсь с бумагами и сметами. Выныриваю, лишь когда вижу Антонину. Она, неуверенно переступив порог, идет ко мне через весь кабинет и останавливается рядом.
— Все уже разъехались. Я тоже хочу домой. Ну, в отель… — тихо говорит диковинка. — Ты со мной? Или останешься еще поработать?
Черт, совсем вылетело из головы, что приглашал ее провести вечер вместе. Смотрю на часы и присвистываю. И в самом деле увлекся.
— Давай просто заедем куда-нибудь перекусить и в отель? — предлагаю я. — Завтра сходим на ужин.
— Нет. Я хочу сразу в отель. Никакие ужины мне не нужны. Ни ты, ни ужины, ничего. Договорились?
Лицо серьезное, голос грустный. Выглядит Антонина опять неважно.
— У тебя температура?
— Я просто устала.
Повисает тишина, которую я не тороплюсь разрушать. Смотрю внимательно на диковинку. Что-то с ней не то.
— Садись, — указываю глазами на кресло перед собой.
Антонина покорно опускается на сиденье, слегка приподнимает подбородок.
— Что случилось? Рассказывай.
— Ничего.
С каждым днем мои крепкие, как канаты, нервы теряют прочность рядом с ходячей соблазнительной проблемой. И это понимание страшнее предчувствия грозящей катастрофы. Привычный уклад «подумал — сделал» нарушен. Я долго оттачивал в себе это мастерство, но сейчас будто все навыки растерял. С диковинкой ни один принцип не действует.
— Зачем Дан интересовался, в каких мы отношениях и есть
Тянусь к пачке сигарет. Весь день держался, а теперь гнев бурлит по новой. Знаю я, откуда ноги растут у этих расспросов. Закидываю в рот сигарету и щелкаю зажигалкой.
— Нравишься ему? — ухожу от прямого ответа, размышляя, как лучше поступить. Выложить Антонине все как есть или промолчать? Наверное, первое.
— У тебя связь. Со своей помощницей. Это заметно невооруженным взглядом… — мрачно произносит она.
— Была небольшая интрижка. В прошлом.
— Ясно… — Тоня поджимает губы.
Бесит, когда диковинка закрывается в себе. Хотя она и не открывалась. С какой стороны ни ткнись — везде стена.
— Послушай, люди часто принимают в штыки то, что не укладывается в составленный ими сценарий. Почему тебя так зацепило, что я был с Ванессой? — хватаюсь за тонкую ниточку, уверенный, что она верная и получится распутать весь клубок.
— Потому что! — с вызовом выпаливает Антонина.
Мысленно призываю остатки спокойствия.
— Это не ответ.
— Не знаю, из-за чего расстроилась твоя свадьба, а мои отношения разрушились потому, что парень, в которого я была влюблена, на самом деле оказался женат, но почему-то скрывал это.
— Я ведь не скрыл, сказал честно о нашей связи с Ванессой. Документы ты мои видела. Я не женат. Чего ты еще опасаешься? Рядом со мной ты в безопасности.
— Очень смешно, — ерничает Тоня. — Я не ощущаю эту самую безопасность рядом с тобой. И вообще, ты в курсе, что нельзя заставить человека испытывать никакое из чувств? Они возникают сами, спонтанно и необъяснимо. Либо не возникают. А если тебя просят измениться, подстроиться под чьи-то реалии, чтобы тебя полюбили, значит, что-то здесь не так. И надо бежать.
— Я ведь не прошу измениться. Ты мне нравишься. Такая, как есть.
Я балансирую между искушением и дальше дразнить диковинку и желанием посадить ее к себе на колени. У меня опять на нее стоит. Бесовское наваждение!
— То, что ты ко мне испытываешь, называется «похоть». А я хочу, чтобы меня любили.
Смеюсь про себя. Все наши беседы так или иначе сводятся к сексу. И любви.
— Ладно. Поехали домой.
Иначе от разговоров я перейду к действиям, но есть опасение, что сегодня за это можно получить по лицу.
По пути в отель мы заезжаем за едой. Антонина, отвернувшись, смотрит в окно. Погода на улице дрянь, дождь льет как из ведра. Видимость херовая. Дворники работают без остановки.
Телефон вдруг разрывается знакомой мелодией. Я отвечаю Дану, не переставая следить за дорогой.
— Ты где? Хакерша с тобой? — интересуется финансовый директор.
— Да, — отзываюсь, поглядывая на Антонину. — Я на громкой, — почему-то считаю важным предупредить.
— Хоть файл и ушел с моей почты, я к этому не причастен. Лови кое-что.