Неповторимая
Шрифт:
— Вы считаете, это поможет, Шона Мак-Гиннис? — обеспокоенно спросил отец Мэсси.
Шона опустила глаза, пряча от священника печальную улыбку. Что она могла сказать? Она пыталась убедить углекопов, что в шахте не может быть никаких привидений, и в то же время была наполовину убеждена в том, что потеряла рассудок и беседовала с призраком.
— Ваше преподобие, поможет это или нет, освящение рудника — удачная затея, верно? — переспросила она.
— Пожалуй, да, — отозвался священник, задумчиво хмурясь.
— Крепитесь, — приободрила его Шона, оглядывая толпу человек в шестьдесят,
Шона ухитрилась покинуть Касл-Рок, так и не повидавшись с Гоуэйном, Аларихом или Алистером. Она решила поступить по-своему, но считала более благоразумным отложить спор на потом, а не рисковать, ссорясь с родными при посторонних.
— Прошу вас, начинайте, ваше преподобие, — поторопила Шона, углекопы уже проявляли признаки беспокойства.
Преподобный Мэсси громогласно прокашлялся и простер руки к небесам.
— Помолимся, добрый мой народ! — призвал он и медленно опустился на колени.
Все последовали его примеру. Прежде чем закрыть глаза в молитве, Шона увидела, что дедушка Лоуэлл и кузен Айдан тоже пришли и теперь стоят на коленях позади толпы. Айдан ободряюще улыбнулся Шоне, как прежде сделал Алистер, а Лоуэлл, который был таким же вежливым, как Гоуэйн — грубоватым, подмигнул ей. Шона уже в который раз пожалела о том, что встречается с дедушкой Лоуэллом гораздо реже, чем с Гоуэйном, — Лоуэлл с сыном по-прежнему жили в замке Мак-Гиннисов, управляя им.
Шона досадовала, что не осталась в родовом доме сама. Но кроме деловых соображений, существовала еще одна причина, ввиду которой она переселилась в Касл-Рок: недавно скончавшийся лорд Даглас, отец Дэвида, сам просил ее об этом. Как бы там ни было, Шона не смогла отказать ему. Поскольку Гоуэйн в течение многих лет занимался делами обоих поместий, он тоже решил перебраться в Касл-Рок, и его сыновья Алистер и Аларих присоединились к нему.
Взглянув поверх голов толпы, она заметила, как Айдан в удивлении приподнял бровь, и только тут поняла, что хмурится. Шона попыталась улыбнуться. Ей следовало остаться в родном доме, как бы ни просил ее старый лорд Даглас. Она должна была знать — призраки могут вернуться в Касл-Рок.
— Отче наш, — нараспев начал преподобный Мэсси, — мы просим ниспослать Твое благословение на Твоих детей, работающих под землей, просим благословить угольные шахты, благодаря которым столько Твоих детей добывают себе хлеб насущный. Услышь нашу молитву, Отче, через бесконечную доброту сына Твоего, Иисуса Христа, даруй нам свои благодать и милосердие. Благослови труд, которому мы причастны во имя Отца и Сына и Святого Духа, да пребудут с нами все наши силы, благослови всех мужчин, женщин и детей, работающих в шахтах…
Молитва продолжалась до бесконечности: преподобный Мэсси вошел во вкус и теперь не мог остановиться. Шона спохватилась, что ее глаза открыты. Алистер тоже не закрывал глаз, он по-прежнему наблюдал за Шоной, явно забавляясь. Его привлекательное лицо расплылось в широкой усмешке. Шона укоризненно покачала головой, и Алистер
Наконец молитва завершилась. Преподобный Мэсси призвал собравшихся с честью и в мире исполнить свой долг. Когда все поднялись, к нему приблизилась молодая женщина с ребенком, а к Шоне подошел Марк Мензис поблагодарить за утреннюю церемонию.
— Люди готовы приняться за работу. — Он понизил голос: — И все-таки лучше, если бы я сам узнал, что стало причиной звуков, которые время от времени раздаются в шахте!
— Вы сами слышали их? — спросила Шона.
Марк собрался ответить, но осекся — за спиной Шоны стоял Гоуэйн.
— Я поблагодарил миледи за молитву, Мак-Гиннис, — учтиво объяснил Марк.
— Если благословение помогает в работе, значит, не следует забывать о нем, — заметил Гоуэйн.
— Да, благословение поможет, — подтвердил Марк, с восхищением улыбаясь Шоне, — как и забота миледи о том, чтобы мужчины провели несколько часов со своими женами и детьми, не рискуя жалованьем.
— Да, моей племяннице присущи женское сострадание и сентиментальность, — с улыбкой признал Гоуэйн. Но эта свирепая улыбка означала, что Шоне следовало обсудить с ним свои планы.
— Миледи Шона, не хотите ли отведать нашего чая?
Шона обернулась и увидела, что вопрос ей задала Джина Эндерсон, молодая миловидная, но болезненная деревенская девушка, отец которой работал в шахте. Она подала Шоне дымящуюся кружку. Оказалось, жены углекопов принесли с собой чай и рогалики, поскольку считали благословение праздником, новым открытием шахты. Шона взяла теплую кружку из рук девушки и поблагодарила ее. В это время чья-то рука обвила ее талию, и, развернувшись, Шона увидела перед собой Алистера.
— Что это ты сегодня сама не своя?
— Я? С чего ты взял?
— Просто показалось. Кузина, проявления хозяйской щедрости удаются тебе как нельзя лучше! — поддразнил он.
Несмотря на то что они были троюродными братом и сестрой, поскольку Гоуэйн приходился Шоне двоюродным дедушкой, они всегда называли друг друга кузенами, как и брат Алистера Аларих. Айдан также приходился ей кузеном, как сын Лоуэлла, а Лоуэлл являлся двоюродным дедушкой Шоны. На севере Шотландии слово «кузен» могло распространяться на несколько поколений.
Алистер понизил голос.
— Должно быть, тебе пришлось сломя голову нестись вниз по ступенькам и бежать вон из замка, прежде чем отец остановил тебя и высказался насчет твоей щедрости.
— Я просто выехала попозже, — солгала Шона. — Никого из вас в замке не оказалось.
— Какой удобный случай! Но, по-моему, ты поступила правильно.
— Ты же знаешь, мы в ответе за этих людей, — строго напомнила Шона Алиетеру. Оглянувшись, она заметила одного из детей, которые работали в самых узких штольнях некоторых туннелей. Она знала, что дети надрываются от непосильной работы повсюду — в больших городах, таких, как Глазго, Лондон и даже Нью-Йорк, но ее ужасала мысль, что малышам приходится трудиться в опасных местах. Она вела с дедушкой непрестанную борьбу и в конце концов добилась, чтобы детям разрешали работать в шахте не более нескольких часов в день.